мире майя. Здесь не место подробно вдаваться в сложный вопрос, представитель какой именно ветви «Священных Кукульских Владык» выступает главным героем на вазе K5453 и как следует понимать прием канульского посла в общем контексте истории майя. Для нашей темы важно лишь отметить, что бобы какао, весьма вероятно, были переданы посланником в качестве щедрого дара, призванного закрепить достигнутый договор или склонить кукульского царя к союзу. Постоянное стремление писцов указать точное количество бобов, видимо, не случайно и говорит о том, что древним обитателям Месоамерики какао заменяло монеты еще за много веков до испанского завоевания. Правда, трудно утверждать с уверенностью, что подписи на мешках в дворцовых сценах следует понимать буквально как фиксацию одновременного поднесения царю десятков тысяч бобов. Возможно, это просто символическое обозначение богатства правителя.

Как средства платежа бобы какао играли важную роль при осуществлении сделок купли-продажи. Д. де Ланда отмечал склонность майя к торговле. Яркое свидетельство ее значения в жизни общества классического периода мы имеем из городища Калакмуль, где в VII–VIII веках располагалась резиденция «Священных Канульских Владык». В ходе раскопок Северного акрополя археологи обнаружили небольшую квадратную пирамиду, покрытую извне разноцветными росписями. На фресках представлены изображения групп мужчин, женщин и детей разного социального положения, которые передают, принимают, насыпают или употребляют еду, пьют напитки, а также переносят сосуды и различную поклажу. Рисунки сопровождаются иероглифическими подписями, которые относятся к конкретным персонажам и переводятся «это изображение человека с атоле», «человек с табаком», «человек с глиняными горшками», «человек с кукурузой», «человек с солью» и так далее. Пояснения обычно прямо соответствуют изображениям. Хотя о смысле и предназначении этих росписей исследователи продолжают спорить, наиболее вероятно, что перед нами сцены повседневной жизни на рынке, персонажи, с которыми связаны подписи, являются продавцами товаров, а остальные их покупателями. Следует отметить, что у современных майя-чорти продавец кукурузы до сих пор именуется «человеком с кукурузой», а продавец фасоли, соответственно, «человеком с фасолью». Упоминания «человека с какао» на фресках в Калакмуле отсутствуют, зато на фрагменте алтаря и стеле 7 из Ицимте сохранились подписи резчика, который назван «человеком с какао» и «мудрецом». В жилом «Сооружении F4–6» в Тонине найдена любопытная скульптура собаки, известная теперь как монумент 89. Ее хозяин опять-таки носит титул «человека с какао». Возможно, в таких случаях мы имеем дело с упоминаниями людей, которые достигли богатства и высокого общественного положения, занимаясь торговлей. О ценности бобов какао в качестве средства платежа, вероятно, свидетельствует также находка в гробнице самого знаменитого из царей Эк-Балама (Северный Юкатан, Мексика) Укит-Кан-Леек-Тоок’а. Среди прочих подношений археологи обнаружили там набор раковин, которым древние мастера придали форму бобов какао. Скорее всего, их предназначение заключалось в том, чтобы обеспечить покойного царя вечной неразрушимой валютой в потустороннем мире. Также здесь можно усмотреть намек на какао как источник богатства «Священных Талольских Владык», правителей Эк-Балама.

Пример из гробницы в Эк-Баламе подводит нас к последнему аспекту, на который хотелось бы обратить внимание — роли какао в религии и мифологии майя. Как и все земледельцы, майя тесно связывали свои представления о жизни и смерти с окружающей средой. Под влиянием наблюдений древнего человека за сменой циклов природы, которая словно «умирает» осенью либо в начале сухого сезона и «воскресает» весной или с приходом первых дождей, в мифологиях многих народов мира сложился сюжет об умирающем и воскресающем боге. Классическими стали мифы о египетском боге продуктивных сил природы и владыке загробного царства Осирисе, убитом родным братом Сетом, а затем воскрешенном из мертвых сыном Хором или о древнегреческой богине плодородия Персефоне, которая весну и лето проводила на Олимпе, а на осень и зиму уходила в царство к своему мужу Аиду. В религии майя таким умирающим и воскресающим божеством был бог кукурузы Ишиим. Рассказы о нем сложились и приобрели огромную популярность задолго до расцвета цивилизации классического периода. К сожалению, пока не найдено ни одного подробного изложения мифа о смерти и воскресении Ишиима в письменной форме, поэтому исследователи вынуждены реконструировать его сюжетную линию на основании интерпретации различных памятников изобразительного искусства, в первую очередь сцен на расписной керамике. Если говорить кратко, то отделение кукурузного початка от стебля во время сбора урожая воспринималось как обезглавливание божества. Умерший бог переплывал потустороннюю реку в каноэ, которым управляли так называемые «боги-гребцы», начиная тем самым свое долгое и полное опасностей путешествие по подземному миру. При поддержке героев-близнецов и других персонажей Ишиим одержал победу над владыкой царства мертвых Ицамаатом, а затем воскрес, вернувшись в мир живых из расколотого панциря черепахи, который в представлениях майя олицетворял землю. Этот сюжет дополнялся и трансформировался на протяжении столетий, в видоизмененном виде он послужил основой знаменитого эпоса майя-киче «Пополь-Вух», записанного при помощи латиницы уже после прихода испанцев.

Так называемая «Тарелка воскресения» (K1892). На ней показан выход Ишиима из расколотого молнией панциря черепахи, олицетворяющего землю. Сцена символизирует возвращение бога кукурузы из царства мертвых в мир живых. Фото: Д. Керр.

Но какое отношение миф о воскресении бога кукурузы имеет к какао? Дело в том, что в мировоззрении древних майя это дерево было особым образом связано с миром мертвых. На замечательном раннеклассическом сосуде K6547, известном также как «Берлинская ваза», можно увидеть тело умершего и погребенного владыки, над которым произрастают три различных дерева с человеческими лицами. Каждое из деревьев можно идентифицировать по его плодам, например, в центре растет какао. На знаменитом саркофаге правителя Паленке К’инич-Ханаахб-Пакаля предки царя связаны каждый с определенным плодовым деревом, в частности его мать Иш-Сак-К’ук’ — с какао. Исследователи по-разному интерпретируют сцены такого рода. В. Талах полагает, что на саркофаге в Паленке изображены деревья, произрастающие в майяском «раю» (о таком «рае» с «изобилием еды и питья великой сладости» упоминает Д. де Ланда), а их плодами питаются души умерших правителей. С другой стороны, Л. Шиле и Д. Фрейдель связывали изображения деревьев с представлениями индейцев о том, что плоть погребённого превращается в дерево, вырастающее из его могилы (такие верования известны, например, у цутухилей горной Гватемалы). С. Мартин также полагает, что на «Берлинской вазе» и саркофаге в Паленке представлено превращение умерших в деревья. Правда, в случае «Берлинской вазы» над могилой одного покойника растут сразу три дерева, но исследователь объясняет это тем, что в помещенное посередине дерево какао превратился сам хозяин сосуда и гробницы, а справа и слева изображены его родители. Умирающий и воскресающий владыка отождествлялся с богом кукурузы, повторял его путь. Поэтому, по мнению С. Мартина, мотив прорастания из тела покойника плодовых деревьев можно понять таким образом, что разлагающийся Ишиим давал жизнь многочисленным растениям, чьи плоды