Политическая ситуация накалилась до предела. В январе – феврале имели место покушения на ряд видных руандийских политиков – Нсенгьяремье, Мбонампеку, Мугензи и саму Увилингийиману. В ночь с 21 на 22 февраля у ворот своего дома в Кигали был убит исполнительный секретарь СДП Фелисьен Гатабази, а 23 февраля группа сторонников СДП в отместку расправилась с лидером КЗР Мартеном Бучьяной, когда тот ехал из Кигали в Чьянгугу. Убийство Гатабази привело к расколу последней сохранявшей единство партии умеренной оппозиции. Его сторонники, среди которых 5 из 11 кандидатов в депутаты, образовали партию СДП-Пава; другие, в том числе 6 кандидатов в депутаты, остались в составе умеренной СДП.

Руководство МООНПР и Танзания попытались вмешаться в ситуацию в качестве посредников. По инициативе Бо-Бо в феврале – марте 1994 г. состоялись переговоры руандийских политических партий и РПФ. 25 и 27 февраля они достигли компромисса по вопросу о представительство ЛП в ПНС по формуле 5+6 (5 мандатов для ЛП-Хуту и 6 для умеренной ЛП), но не смогли договориться о разделении министерских постов: каждая фракция требовала предоставления ей двух из трех зарезервированных для ЛП портфелей, в том числе самого важного – министра юстиции. 19 марта Увилингийимана обнародовала «окончательный» список кандидатов в члены ПНС и ППШО, включив в число депутатов пять представителей ЛП-Пава; однако состав правительства был определен на основе предложений умеренной ЛП, причем Министерство юстиции предназначалось тутси Алоису Нийойите; ЛП-Пава получала лишь портфель министра торговли и промышленности (Мугензи)[206]. 21 марта Хабьяримана высказался против назначения министром юстиции тутси из умеренной ЛП и потребовал от премьер-министра провести дополнительные переговоры с ЛП-Пава, а также выделить по одному депутатскому месту КЗР, которая наконец признала Арушское соглашение, и небольшой Исламской демократической партии. Но РПФ и умеренные партии отвергли эти требования.

Ситуация снова зашла в тупик, и окружение Хабьяриманы решило разрешить ее с помощью насилия. По свидетельству Жана Бирары, управляющего Национальным банком Руанды, убийства «…должны были начаться в полночь 23 марта и продолжаться до 6:00 27 марта; приказ не был отдан президентом, который принимал зарубежные делегации до половины второго ночи (24.03.1994). Все было отложено»[207]. По словам Бирары, главную роль в переносе срока резни сыграл начальник ГША Нсабимана, противник крайних мер[208].

Назначенная на 25 марта присяга министров и депутатов вновь не состоялась[209], а проведенные вечером того же дня пятичасовые переговоры между РПФ и КЗР не принесли успеха, хотя КЗР и согласилась подписать «кодекс политической этики». В то же время все остальные партии выступили за выделение КЗР одного депутатского места, а 28 марта к ним присоединились Бо-Бо и представители дипломатического корпуса[210], поскольку за уступку в вопросе о КЗР Хабьяримана пообещал снять все остальные свои условия для создания переходных институтов[211]. Однако 5 апреля РПФ в письме к Генеральному секретарю ООН Бутросу-Гали заявил о невозможности включения КЗР в эти институты, поскольку она ответственна за этнические чистки и расистскую пропаганду. Фронт также потребовал отставки Бо-Бо, обвинив его в поддержке президентского лагеря, и фактически вышел из переговорного процесса[212].

Казалось, что Хабьяримана добился немалого внешнеполитического успеха. В результате своих политических манипуляций он сумел расколоть умеренную оппозицию, обеспечить президентскому лагерю блокирующее меньшинство в ПНС и политически изолировать РПФ. Перспектива импичмента уже больше не грозила президенту, и учреждение переходных институтов уже не означало для него утрату реальной власти. С другой стороны, президент подвергался постоянному внешнему давлению. 14 января 1994 г. Бутрос-Гали в телефонном разговоре с ним предупредил, что «если не будет достигнуто прогресса», ООН уйдет из Руанды[213]. 1 марта Генеральный секретарь повторил свою угрозу во время встречи с министром транспорта Андре Нтагерурой, видным деятелем НРДДР[214]. В том же духе от имени ЕС высказался и посол Германии: «Поддержка Европейского Союза будет отныне зависеть от реализации Соглашений»[215].

В этой ситуации президент решил уступить, тем более что он уже не считал такую уступку слишком серьезной. 3 апреля он встретился в своей частной резиденции в Гисеньи с Бо-Бо, который призвал его «проявить политическую волю» для создания переходных институтов. В ответ Хабьяримана пообещал провести церемонию присяги ППШО и ПНС 8 апреля 1994 г. после возвращения с саммита центральноафриканских лидеров в Дар-эс-Саламе и попросил Бо-Бо передать эту информацию Бутросу-Гали[216].

Намерения президента вызвали раздражение экстремистских кругов, и так недовольных его «податливостью» к внешнему давлению и предшествующими дипломатическими маневрами, в том числе визитом 9 марта 1994 г. в Уганду; его встречу с Мусевени Нгирумпаце назвал «тяжелой политической ошибкой»[217]. Отношение этих кругов к готовности президента открыть путь к реализации Арушского соглашения оказалось еще более враждебным. Присутствовавший на встрече с Бо-Бо 3 апреля Нзирорера резко сказал Хабьяримане: «Не стоит нами помыкать, господин президент»[218]. Позиция военного командования оставалась непримиримой. 25 марта Нсабимана и Кабилиги заявили главе группы бельгийских военных советников Андре Венсану, что «они, возможно, и согласились бы на досрочные выборы, но если им захотят навязать Арушу в полном объеме, то они смогут ликвидировать РПФ и тутси, и это займет максимум две недели»[219].