Тем не менее уже в конце 1990 – конце 1993 гг. страну захлестнула волна пока еще локальных погромов и убийств, направленных против тутси, самые крупные из которых можно назвать «микрогеноцидами» (17, по подсчетам Дефорж[185]); число их жертв превысило 2 тыс. человек[186]. Наиболее массовыми стали резня тутси в коммуне Кибилира (Гисеньи) в середине октября 1990 г. и в регионе Бугесера в марте 1992 г., а также багогве (одна из подгрупп тутси) в нескольких коммунах префектур Гисеньи и Рухенгери в конце января – середине марта 1991 г.[187] Эти «микрогеноциды», однако, были ограничены районами, где были сильны позиции НРДДР, велика доля тутси и высока плотность населения[188]; 14 из них произошли в Рухенгери и Гисеньи[189]. Как правило, «микрогеноциды» осуществлялись по одной и той же модели: распространяется слух, что тутси убили или намереваются убить хуту; появляются «идеологи», подстрекающие местных хуту к резне тутси; экстремистски настроенные представители власти организовывают «митинги ненависти»; молодежь и интерахамве отправляются грабить и убивать тутси, не щадя ни женщин, ни стариков, ни маленьких детей. Убийства совершались как форма «умуганды» – обязательного коммунального труда, который был институционализирован в 1975 г. Хабьяриманой, что позволяло местным властям проводить оперативную мобилизацию крестьянского населения[190]. Обычно нападения на тутси были согласованы с центральной властью, с окружением президента[191]. «Военные руководители, – считает Дэвид Ньюбери, – вынесли два урока из этого опыта: что такие акции осуществимы и что они не вызывают серьезной реакции со стороны зарубежных государств»[192].

В соседней Бурунди, где в июне 1993 г. на свободных многопартийных выборах впервые в истории страны президентом был избран умеренный политик хуту Мельхиор Ндадайе, в октябре того же года процесс демократизации был прерван: группа офицеров тутси убила президента хуту. Это убийство спровоцировало массовые нападения местных хуту на тутси и ответные репрессии против хуту со стороны бурундийской армии. Итогом стала гибель 150–200 тыс. человек и эмиграция около 700 тыс.; 400 тыс. хуту бежали в Южную Руанду.

Бурундийская трагедия 1993 г. оказалась для Руанды тем ключевым событием, которое сделало этнополитический раскол руандийского общества неизбежным. Она стала неожиданным подарком для экстремистских кругов. Крах мирного процесса в Бурунди стал для них последним доказательством невозможности мирного выхода из гражданской войны на основе компромиссного политического соглашения между хуту и тутси: тутси нельзя доверять, ибо их единственной целью является получение безграничной власти. Поэтому хуту остается только одно – объединиться, забыв все межпартийные разногласия, и действовать, пока не стало поздно.

Идеи эти интенсивно пропагандировались «патриотическими» СМИ и оказывали все большее воздействие на руандийское общество и на умеренную оппозицию. Президентский лагерь умело использовал усиливавшиеся фобии среди «этнического большинства», чтобы объединить его вокруг президента, ослабить и расколоть оппозиционные партии. 25 октября, два дня спустя после гибели Ндадайе, один из лидеров националистической РДД Карамира на митинге на столичном стадионе Ньямирамбо, где присутствовали представители НРДДР, КЗР, РДД и даже ЛП, призвал к созданию единого политического движения хуту – Хуту-Пава[193] (Власть хуту): «…мы должны прежде всего понять, – заявил он, – что нам необходимо объединиться, ибо у нас есть проблемы, большое число которых рождено нашими собственными ошибками. Вы будете драться с тем тутси, которого встретите на улице, как будто он совершил преступление, и вы сразу забудете болезнь, которая нас грызет, нас – хуту. Перестаньте развлекаться уничтожением имущества ваших соседей, терроризируя друг друга, ибо, делая это, вы рискуете открыть им брешь. Враг прежде всего среди нас. Мы не собираемся обманывать себя, что события в Бурунди затрагивают только Бурунди и пощадят Руанду… когда враг уже внутри наших стен. Да, враг среди нас! Действительно, враг просочился в наши ряды. Не допустим раскола хуту, где бы они ни находились. Не позволим ослабить себя расколом в момент нападения. Не допустим проникновения предателей, которые украдут у нас власть». И он закончил призывом: «Хуту-Пава!»[194]

Присутствие на митинге членов оппозиционных партий и их выступления свидетельствовали о новой политической реальности, в которой этническая солидарность превосходила партийную принадлежность. Через несколько недель после митинга произошел раскол в ЛП по вопросу об отношении к РПФ, как это случилось раньше и в РДД. Националистическая часть партии объединилась вокруг ее председателя и министра торговли, промышленности и ремесел Жюстена Мугензи, умеренная – вокруг первого вице-председателя партии и министра труда и социальных дел Ндасингвы. Мугензи при поддержке Мбонампеки и министра юстиции Аньесы Нтамабьялиро попытался превратить ЛП в партию одних хуту и даже объединить ЛП с НРДДР[195]. Сторонники Ндасингвы 13 ноября провели съезд в отеле «Меридьен» и избрали новое руководство во главе с Шарлем Каирангой[196]. Приверженцы Мугензи сделали то же самое 11–12 декабря.

Таким образом, политическая картина на первый взгляд еще более усложнилась, поскольку на сцене появились две новые группировки, получившие название РДД-Пава (Карамира) и ЛП-Пава (Мугензи), но на самом деле она, наоборот, упростилась, поскольку обе группировки вступили с НРДДР в коалицию Хуту-Пава, смысл создания которой четко сформулировал Багосора: на митинге НРДДР 27 октября на стадионе Умуганда в префектуре Гисеньи он решительно отверг Арушское соглашение и заявил, что власть никогда не будет разделена с инкотаньи, которые хотят поработить хуту[197]. В результате политическая жизнь Руанды стала центрироваться вокруг двух противостоящих этнических полюсов. Размежевание внутри политического лагеря хуту становится четким, как никогда раньше: какие-либо промежуточные оттенки исчезают, конфликт между «патриотами» и «пособниками врага» (любая оппозиция) максимально кристаллизуется[198]. Хуту, выступавшие против сплоченности всех хуту, рассматривались как враги. Любой, кто собирался сотрудничать с тутси в переходном правительстве, считался марионеткой тутси.