Подростки подожгли мусорный бак, а потом еще долго наблюдали как полыхает и смердит черным дымом переполненный мусором бак. На следующий день они устроили новый рейд по пустырям и помойкам. Так продолжалось около месяца. Крис и Дэвид практически не ходили в школу в это время, предпочитая проводить время школьных занятий в кафе, где кофе им наливала Айрис.

Отец Криса первым узнал о том, что сын не ходит в школу. Разразился дикий скандал. Родители подростка мечтали о том, что сын станет первым человеком, окончившим колледж, в их семье. Судя по успеваемости сына, об этом можно было забыть. Крис оказался в ловушке, из которой был только один выход – в окно. Если бы он пошел в школу, то его бы в очередной раз избили, если бы не пошел – его бы избил отец. Крис выбрал второе. Отец вряд ли бы изувечил его, но разочарование в глазах родителей перенести было сложнее, чем побои одноклассников. К тому же он надеялся, что, если окажется в больнице, родители все же признают свою ошибку.

Крис вернулся за школьную парту, а через несколько дней его вновь избили. Дэвид и в этот раз оказался поблизости. Выяснилось, что зачинщиком вновь стал тот же парень из квартала таунхаусов.

– На каком этаже, кстати, он живет? – спросил вдруг Дэвид.

– На первом, – поморщился Крис от боли, пока Айрис несла им набор первой помощи, который с недавнего времени появился у нее на рабочем месте.

Ночью Дэвид пошел к кварталу таунхаусов и долго наблюдал за окнами первых этажей. В этих окнах отражалась обычная, нормальная жизнь счастливых людей. Ему эта жизнь никогда не была доступна, как бы сильно он о ней ни мечтал. В его жизни никогда не было таких уютных посиделок перед телевизором, как это можно было увидеть в окнах первого этажа одного из особняков. Красивая девушка никогда не разрешила бы себя поцеловать, как это он увидел в другом окне. От этой жизни его всегда отделяла невидимая стена, которую ему очень хотелось разбить. Наконец он нашел нужное окно апартаментов того парня, что сегодня избил Криса. Дэвид поджег фитиль и бросил бутылку с зажигательной смесью в окна пустой гостиной. В почтовый ящик он бросил записку, в которой рекомендовал парню вести себя в школе поспокойнее.

На следующий день Крис рассказал с восхищением о том, что в апартаментах одноклассника случился пожар, а администрация квартала поставила вопрос о выселении жильцов за ненадлежащее содержание имущества.

Подросток сначала с осторожностью стал посещать занятия. Никто больше не пытался его избить. К нему относились с презрением и отвращением, его часто задевали на уроках, но больше не били. У него все же появился шанс окончить школу без риска для жизни.

Вскоре после этого случая Нату позвонили из школы Дэвида. Мужчине сообщили, что его сын вот уже несколько месяцев практически не посещает занятия, да и весь учебный год он практически не посещал школу, а если и приходил на занятия, то никогда не мог дать более или менее вразумительный ответ на вопрос учителя. Даже по научному знанию его средний балл с А+ скатился до С.

Мужчина призвал сына к ответу, но Дэвид, казалось, даже не пытался выслушать отца. В знак протеста он то включал на всю громкость телевизор, то запирался у себя в комнате, то предпринимал попытку сбежать из дома. Когда в их дверь позвонили полицейские, чтобы поинтересоваться, все ли у них в порядке, Нат немного успокоился.

– Если ты хочешь продолжать здесь жить, то у тебя только один путь: окончить школу и поступить в колледж. Если ты не хочешь этого делать, то можешь подыскать себе работу и съехать отсюда, но рекомендую сделать это побыстрее, потому что в следующий раз, когда позвонят из школы, я просто выброшу твои вещи на улицу, – заявил Нат. Ему было сложно это произносить, но он попросту не знал, каким еще способом может призвать к ответу сына.

– Я не хочу здесь жить, не хочу жить с незнакомой мне женщиной! – закричал Дэвид.

– Я сделал тебе предложение. Обдумай все и поступи так, как и подобает взрослым людям, – уже чуть мягче произнес отец.

Дэвид заперся в комнате, а на следующее утро подошел к отцу и уже более или менее спокойным голосом сказал:

– Я окончу школу, но не пойду в колледж.

– Тогда после школы тебе придется съехать, мне очень жаль, – после минутного молчания сказал Нат. Джулия сочувственно сжала его руку в этот момент. Дэвида буквально взбесил этот жест, и он пулей вылетел из дома.

До окончания учебного года оставалось два месяца. По большому счету сейчас уже не нужно было посещать занятия. Все были заняты подачей заявлений в колледжи и подготовкой к тестам. Дэвид для очистки совести отправил пару заявлений в колледжи, куда бы его все равно не приняли, но к подготовке к тестам отнесся серьезно. Школу ему удалось окончить с более или менее приличными результатами. На выпускной вечер он не пошел. Весь тот вечер он провел в метро, пересаживаясь с одной ветки на другую. Пустые, исписанные граффити вагоны с треснувшими стеклами были лучшей иллюстрацией его мыслей о жизни. Повсюду в вагонах висели объявления о призыве в армию. Улыбающиеся лица политиков и телеведущих призывали молодых людей задуматься о том, как они могут помочь своей родине, как они собираются ее защищать.

«Даже смешно представить его в военной форме», – раздавались в его голове голоса одноклассников.

На следующий день умытый, причесанный и одетый в свежевыглаженные Джулией брюки Дэвид ехал в вагоне метро уже с определенной четкой целью. В его портфеле было аккуратно написанное по образцу заявление о приеме в армию.

* * *

Психиатрическая больница округа Кингс, 1978 г.

– Я был молод, мне хотелось приключений, а армия могла мне в этом помочь. Не могу сказать, что был в то время истинным патриотом, в большей степени мною руководили личные мотивы. Возможность уехать на край земли, кардинально изменить свою жизнь. Это выглядело заманчиво.

– Носить форму, подниматься каждый день рано утром, подчиняться во всем начальству. Это сложно.

– Я бы не сказал. Мне понравилось в армии. Там всегда было понятно, что нужно делать, что думать. Всегда было понятно, как обойти правила, если ты этого хотел.

Это звучало странно. В любом человеке присутствуют несколько векторов развития, радикалов: эпилептоидный, шизоидный, истероидный и пр. Когда любой из этих векторов получает возможности для развития, он может перейти грань, отделяющую акцентуацию характера от расстройства личности. Бывает, что радикалы неплохо взаимодействуют друг с другом. Шизо-истероидный радикал встречается довольно часто. Обычно такие люди находят себя в творческих профессиях. Но вот эпилептоидность, желание следовать правилам и все контролировать очень плохо коррелирует с шизоидностью. Все то, что говорил раньше Дэвид, говорило о том, что Берковиц – эдакий непонятый гений, одиночка, которому не удалось реализовать свой талант. Такой человек вполне может пойти в армию, но ему там не может понравиться. Подросток, который всегда и во всем был против всех, стал с удовольствием подчиняться чужим, подчас не вполне логичным правилам и уставам?