Сам Курчатов еще не знал, может ли быть создана атомная бомба. Но ему показали материалы разведки, и они произвели на него серьезное впечатление. Он составил список того, что разведка должна попытаться узнать, но почти сразу прочертил путь к созданию советского атомного оружия.

А в Берлине в эти дни министр Шпеер в последний раз беседовал с ядерщиками. Он задал только один вопрос: когда? Услышав ответ, что на создание ядерного оружия уйдет три-четыре года, приказал прекратить все работы. Шпеер рассудил так: через четыре года война или закончится, или ее исход уже будет очевиден и никакая бомба ничего не изменит.

Летом 1943 года нейтральная Португалия перестала продавать Германии вольфрам. Это поставило под угрозу производство боеприпасов, и министр Шпеер приказал использовать вместо вольфрама урановое сырье. На военные заводы отправили тысячу двести тонн урана. На идее создания атомного оружия был поставлен крест.

Некоторые историки полагают, что, если бы Шпеер знал о «Манхэттенском проекте», он перевернул небо и землю, чтобы догнать американцев.

Но нацистская Германия была не столь богата, как Америка. Германия с 1939 года непрерывно воевала, и все средства уходили на первоочередные нужды армии. Американцы израсходовали на создание атомной бомбы два миллиарда долларов, нацистская Германия — восемь миллионов марок, по тогдашнему курсу — одну тысячную американских средств.

Германия, в отличие ог Америки, чью территорию не бомбили, в любом случае не в состоянии была построить крупные производственные мощности — они были бы обнаружены авиаразведкой и разрушены с воздуха.

Крупнейший немецкий физик Карл Фридрих фон Вайцзеккер скажет много позже: «Нам и в голову не приходило, что Америка в разгар войны сможет пойти на такие расходы. Поэтому сообщение о Хиросиме потрясло нас до глубины души».

Не ясна позиция самого Гейзенберга.

Некоторые историки считают, что он сознательно мешал реализации немецкого атомного проекта, не хотел делать бомбу для Гитлера. Сам Гейзенберг после войны утверждал, что, когда Гитлер и Шпеер отказались от идеи бомбы, он был счастлив.

В реальности немецкие ученые под руководством Вернера Гейзенберга вели работы в том же направлении, что и американцы. Но он довольно быстро понял, что ядер-ное оружие ему не создать, и переключился на строительство атомного реактора. Когда первая бомба в 1945 году упала на Хиросиму, Гейзенберг не поверил. Он даже не мог представить себе, что американцам это удалось.

Немцы под руководством Вернера Гейзенберга вели работы в том же направлении, что и американцы, примерно до конца 1941 года. В это же время в Америке было решено строить бомбу, а немецкие физики решили продолжать создавать реактор.

Последняя построенная Гейзенбергом в феврале 1945 года модель реактора предположительно могла бы дать энергию, если бы для этого использовали весь имевшийся тогда в Германии уран и всю тяжелую воду. В таком случае немцы достигли бы уровня, который американцы превзошли в 1942 году.

Не зная этого, управление стратегических служб — американская разведка военных лет — планировало покушение на Гейзенберга, чтобы вывести его из игры.

В декабре 1944 года небольшая группа преподавателей и аспирантов собралась в Цюрихе, чтобы послушать лекцию Вернера Гейзенберга о матричной теории. Среди его слушателей был один человек, который пришел на лекцию с пистолетом и ампулой цианистого калия.

Он выдавал себя за студента-швейцарца. В реальности Моррис Берг был американцем и выполнял задание управления стратегических служб: проанализировать выступление Гейзенберга и определить, насколько далеко продвинулись немцы в атомных делах. Если бы Берг пришел к выводу, что Гейзенберг на верном пути, он должен был застрелить немецкого физика, а в случае поимки швейцарской полицией принять ампулу с цианистым калием.

Моррис Берг окончил Принстонский университет, Сорбонну и юридический факультет в Колумбии. Он мог поддержать разговор на любую тему, включая физические. Тем более что он владел десятком языков. Когда началась война, его взяли в разведку. Ему и поручили заниматься немецким атомным проектом. Он ездил по Европе, знакомясь с физиками и выведывая у них, что им известно о работах в Германии.

Выслушав Гейзенберга, Берг не стал доставать пистолет.

И все-таки в Соединенных Штатах боялись, что нацистская Германия может обзавестись ядерным оружием. Больше других в это верили Альберт Эйнштейн и другие физики, изгнанные из Германии. Они торопили президента Рузвельта и премьер-министра Черчилля, потому что все еще считали немецкую физику самой передовой. Они не понимали, что немецкая физика покинула Германию вместе с ними.

Часть вторая

ПОРТРЕТЫ

Женщина с ледяными глазами и ее муж, Йозеф Геббельс

За месяц до нападения на Советский Союз имперский министр народного образования и пропаганды, руководитель столичной партийной организации доктор Йозеф Геббельс записал в дневнике, который вел все годы своей партийной работы: «В отношении России нам удалось организовать великолепную дезинформацию. Из-за сплошных «уток» за границей в России уже больше не понимают, что ложь, а что правда. Сталин уставился на нас, как кролик на удава».

За десять дней до начала войны Геббельс написал большую статью о том, что немецкое правительство подготовило заманчивые предложения для переговоров с Советским Союзом и вообще наступает новая эра в дружеских взаимоотношениях между двумя государствами.

Статью министра передали в газету «Фёлькишер беобахтер», центральный орган национально-социалистической немецкой рабочей партии, как директивную. Статью сразу же поставили в номер. Но когда тираж главной партийной газеты был отпечатан, его целиком конфисковали и уничтожили.

Это произвело впечатление разорвавшейся бомбы, записывал в дневнике Геббельс.

«Мне оборвали все телефоны. Шумиха поднялась и внутри страны, и за границей. Английские радиостанции уже заявили, что сосредоточение немецких войск против России — это блеф, которым Германия прикрывает подготовку к высадке в Англии.

Я совершенно счастлив. Вся операция прошла безупречно, комедию с конфискацией «Фёлькишер беобахтер» мы разыграли идеально. Русские все еще ничего не подозревают. Во всяком случае, они сосредотачивают свои войска именно так, как бы нам этого хотелось: концентрированно, а это будет легкая добыча в виде военнопленных».

Едва ли статья Геббельса сыграла сколько-нибудь значительную роль в те последние предвоенные дни. Имперский министр пропаганды хвалился тем, что он мастерски обманул Сталина, а тот сам обманываться был рад и до последнего не верил, что Гитлер нападет на Россию.

Но для Геббельса главным было то, что его пригласил к себе фюрер и поздравил с успехом. Одобрительные слова Гитлера означали прошение. Фюрер гневался на Геббельса за его постоянные истории с дамами. Гитлер питал слабость к жене Геббельса Магде и недоумевал: как можно изменять