Должно быть, здесь все знают друг друга. Она взяла корзинку у двери и постаралась не выглядеть так же смущенно, как себя чувствовала. Наверняка, я выгляжу словно павлин в голубятне.

Она протиснулась в ближайший проход и попыталась разобраться в порядке расположения полок и товаров. Рядом с печеньем лежали тряпки для пыли, а чуть дальше стоял ящик со свежими яблоками. Тут все в алфавитном порядке или что-то вроде того?

– Тебе нужна помощь, милая?

Голос прозвучал так неожиданно, что Эдриенн вздрогнула. Она повернулась и попыталась улыбнуться. Перед ней стояла полная женщина с серебристо-седыми волосами и подбородком, на котором появлялись ямочки, когда дама улыбалась. Бейджик, приколотый к ее выцветшей синей блузке, говорил о том, что это была Джун Томпсон, управляющая магазином.

– Да, спасибо. Я ищу кошачий корм.

Улыбка Джун стала шире, а вокруг глаз появились морщинки.

– Ну, конечно, милая. Тебе сюда.

Эдриенн старалась не замечать, как Джун то и дело исподтишка посматривала на нее, ведя в проход, где, помимо прочего, стояли банки с консервированной свеклой, китайские ловушки для пальцев и лейки. – Прямо сюда, дорогая. У нас есть несколько видов. – Так у тебя есть кот?

– И причем огромный, – Эдриенн посмотрела на пакетики с кормом. Здесь не было марки, которую предпочитал Вольфганг, поэтому она взяла одну упаковку и начала изучать список ингредиентов. Она была готова поступиться многим, но только не уровнем белка в рационе своего кота. – У него просто львиный аппетит.

– Как мило. Я сама собачница, – Джун постучала наманикюренными ногтями по краю полки, изо всех сил изображая безразличие, затем неожиданно повернулась к Эдриенн и выпалила вопросы, которые явно, но безуспешно пыталась в себе удержать. – Ты переехала в дом Эшберн, не так ли? Правда, что там все стены в крови?

Это определило все дальнейшее пребывание Эдриенн в лавке. Джун, которая, судя по всему, была одной из самых больших сплетниц в городе, очень интересовалась домом на холме. В свою очередь, Эдриенн удалось раздобыть новые крупицы знаний о своей двоюродной бабушке. Очевидно, Эдит делала все свои покупки именно в этом магазине.

– Она больше никуда не ходила, – гордо сказала Джун. – Даже в парикмахерскую. Должно быть, ее волосы были длиной минимум до бедер, но она всегда собирала их в пучок, так что никто этого не знает.

– Вы много с ней общались? – спросила Эдриенн, пытаясь подсчитать, сколько упаковок лапши быстрого приготовления потянет ее бюджет.

– О, нет, вовсе нет, – лицо Джун вытянулось, и она печально покачала головой, зашелестев седыми кудрями. – Не то, чтобы я не пыталась, честное слово. Она никогда ни с кем не разговаривала, разве что жаловалась, что газеты еще не привезли. Видишь ли, она покупала газету каждый день. Остальные покупки она делала по необходимости – в одни дни покупала овощи, в другие – выпечку, а иногда просто коробку яиц. Но всегда, без исключения, покупала газету.

Эдриенн как можно осторожнее попыталась узнать, что Джун знает о смерти семьи Эшберн, но была разочарована, обнаружив, что та знала об этом еще меньше Бет.

– Это было лет сто назад, милая, – они уже стояли на кассе, Джун сканировала предметы невероятно медленно, чтобы продлить разговор. – Я слышала, что было проведено какое-то большое полицейское расследование, но не думаю, что кого-то за это посадили. Я даже не знаю никого, кто помнил бы эту историю в наши дни. Это больше смахивает на детскую игру – «сломанный телефон», кажется. Один человек рассказывает своему другу историю, может быть, немного приукрашивает ее или искажает некоторые детали. Затем этот друг передает свою версию кому-то другому, и так далее, пока история не будет полностью исковеркана. На данный момент все, что ты сможешь узнать, вероятно, окажется фактом с той же вероятностью, что и мифом.

Эдриенн хотела было восхититься глубиной этой мысли, когда Джун наклонилась к ней ближе, заговорщически прижав руку ко рту, и прошептала:

– Хотя, если тебе интересно, я больше склоняюсь к версии Стивена, согласно которой у Эшбернов был второй ребенок, которого они держали запертым на чердаке, пока крошка не выбралась оттуда и не убила их всех во сне.

– О, ничего себе. – Эдриенн попыталась придумать подходящий ответ. – Э-э… вау. Звучит просто ужасно.

– Ясное дело. Двадцать один доллар девяносто три цента. Спасибо, милая.

Эдриенн застыла, протянув двадцатидолларовую купюру к кассе и услышав общую сумму. Ее лицо захлестнула горячая волна смущения. – О, эм, лучше уберем пару упаковок лапши…

– Забудь об этом, – Джун взяла деньги с теплой бабушкиной улыбкой и подвинула бумажные пакеты к Эдриенн. – Добро пожаловать в Ипсон, дорогая. Надеюсь, тебе здесь понравится.

Думаю, что так и будет. Рассыпаясь в неловких благодарностях, Эдриенн взяла пакеты с покупками и попятилась из магазина. Колокольчик звякнул у выхода, и взгляды вновь направились в ее сторону. Она знала, что многие покупатели ходили за ней и Джун по магазину, останавливаясь в проходе или задерживаясь в нескольких метрах позади, прислушиваясь к разговору. Однако это внимание не было таким уж неприятным, как ожидала Эдриенн. Оно не было враждебным, она не стала изгоем. Вместо этого она почувствовала, что город как будто стиснул ее в приветственных объятиях.

Держа эту счастливую мысль в голове, Эдриенн решила кивать и улыбаться любому, с кем встретится по пути к лесу. Большинство улыбалось в ответ, некоторые приветствовали ее. Только пара горожан – в основном дети с круглыми от удивления глазами – молча таращились на нее.

Главная улица была короткой, а между ней и тем местом, где горный склон переходил в равнину, выстроился лишь небольшой ряд домов. Чтобы отыскать тропу к Эшберну, Эдриенн последовала указаниям Джейн, повернув сразу за голубым домом, где во дворике красовалась шина на цепях, и вскоре ступила под тень деревьев.

Тропинка была грязной и узкой и выглядела так, словно за ней совсем не ухаживали, однако, не заросла травой, потому что по ней ходили дважды в день. Она огибала пару больших деревьев, но в остальном была прямой. Как и сказала Джейн, она шла напрямую через лес. И действительно, в те редкие моменты, когда деревья редели настолько, что Эдриенн могла видеть сквозь их ветви, Эшберн все время маячил перед глазами. Видна была лишь крыша дома, но темное дерево и оставшиеся на нем пятна посеревшей, когда-то белой, краски было невозможно не заметить. У Эшберна было свое очарование, которое, придавало дому какую-то индивидуальность, подумала Эдриенн. Он был похож не просто на дом, а на какое-то живое существо, что скорчилось на холме и хмуро взирало на обитателей города сверху вниз.

Девушка отогнала от себя эту мысль и ускорила шаг. Склон был достаточно крутым, чтобы у нее сбилось дыхание, но не настолько, чтобы останавливаться. Эдриенн подумала, что ей было бы легче, не будь ее сумки такими тяжелыми. Ежедневные прогулки Эдит в город – это привычка, которую ей стоило перенять. Так она могла покупать столько еды, сколько планировала съесть в один день.