А может я вообще загоняюсь, и два случая для систематизации вообще не годятся? Хрен его знает, товарищ подполковник.

По поводу товарища подполковника — задание получал я не от него, так что рапорт, пленочка, аналитика — все моему непосредственному начальнику Аналитического отдела. Рапорт написать недолго: клац-клац по клавишам аппаратика, «а я ему типа… а он мне такой…», короче пересказ диалога и описание мимики, невербальных реакций, вроде «опрашиваемый держал себя скованно, на вопросы реагировал болезненно, гремел цепями и завывал под ударами кнута». А вот аналитическая записка к рапорту — это уже полет мысли вокруг беседы, субъективное мнение, догадки, размышления и прогноз поведения. Это не менее важно, но абсолютно недоказуемо и не может быть подшито к делу имярека такого-то. К уголовному не может, а к оперативному вполне, вернее в обязательном порядке. Так что пыхтел до позднего вечера, не хотелось оставлять гештальт на завтра, завтра что-то мимолетное неуловимое может уйти из головы. А вы говорите, кровавые палачи НКВД. Фигушки, в Центральном аппарате КГБ сплошь ранимые тонко чувствующие натуры. Палачи все в силовом блоке и на местах, развивают чуйку, профессионализм и художественное восприятие мира.

Олег Петрович Гуревич кушал в узком кругу своих партнеров по бизнесу, можно даже сказать — вкушал. Словечко «бизнес» было новым, еще не очень привычным, даже опасным. Не бизнес, а кооперативное движение, не барыши, а законная прибыль, не махинации, а выполнение решений Партии и Правительства в деле обеспечения населения товарами первой необходимости. Как основатель и главный акционер товарищества он имел вес, а потому его правило «сначала покушаем, только потом тереть за дело» было нерушимо. Выбор ресторана тоже оставался за ним, как минимум одобрение предложенного варианта. Это правильно — мозг командует, руки делают, уши слушают, язык вещает. Правда, в их случае языком тоже выступал Гуревич. Товарищи по кооперативной теме еще в Горторге работали, а он уже самостоятельно крутился, нарабатывая чуйку полностью подпольных гешефтов. Пока они государственный товар налево пускали, он создавал деньги практически из воздуха. Так что ему и карты в руки.

— Вот такой расклад, коллеги, по силовому варианту. Типок этот Милославский тот еще, но не мутный. Спортсмен, этим всё сказано.

— Олег, а казачок не может быть засланным? Вдруг его просто подвели к тебе?

— Исключено. Во-первых, слишком дорогая подводка — МВДшники такие суммы дольше чем на неделю из рук не выпускают, а он в этой квартире живет, я проверял. И притом вложился серьезно в отделку, что называется, для себя делал. Во-вторых, он с тех пор ко мне не подходил, это я к нему обратился. Ну и в -третьих есть, его на самом деле поперли отовсюду после командировки в соцстраны, что-то он там такого сотворил, что уволили моментом. Был бы ментовской или конторский, свои бы не дали в обиду.

— Звучит убедительно. А что у парня есть, какие ресурсы? Может, пустышка?

— А вот не скажу. Знаете, такая в нём основательность чувствуется. Как он сказал тогда: «Никакой помощи, только возмездное оказание услуг». Прямо как из капстраны приехал человек. И он во всём таков, с деньгами аккуратен, со своими словами, с чужими, кстати, тоже. Сказал, что команду будет подбирать под конкретный контракт, значит так и будет.

— И что, готов схлестнуться с этими? — Собеседник почему-то не захотел вслух конкретизировать «этих», даже поморщился.

— У меня сложилось ощущение, что он уже имел дело с заказами различного плана. Знаете, бывают люди с такими глазами. Посмотришь в них и понимаешь — этот при нужде прикопает и не чихнет. Или чихнет вежливо в сторонку, а потом нож всадит в грудь. Со всем уважением к клиенту.

— То есть ты, Олег, уже решил всё. Мы тогда тут зачем время теряем?

— Решил бы, не стал бы с вами советоваться. Я вот чего пока не могу понять — разовый найм ему предложить или на постоянной основе взаимодействовать? Кто-то по-любому должен нас прикрывать. А то одних уберем зарвавшихся, через месячишко другие подгребут. Всем хочется комиссарского тела попробовать, вернее присосаться вдолгую.

— Да чего думать-то! Пусть покажет себя, а там видно будет. Разберется с уродами грамотно, предложим поработать на нас. Наймем на постоянку, так сказать.

— А что, верно. Олег, я согласен.

— Раз все трое «За», то так и запишем — принято единогласно. Сколько предложим на первый раз?

— Да, вопрос хороший, давайте думать.

— Да чего думать, пусть спасибо скажут, что мы согласились им организовать вступительный экзамен.

— Верно! Типа, по итогу будем решать, и их заработок от первого задания будет зависеть.

— Молодцы вы, конечно. Вот только я уверен, с такой постановкой вопроса он меня пошлёт. Один раз уже предложил мне колено прострелить за что-то подобное. Так что сразу говорю: я такого не предложу.

— Колено обещал прострелить? И ты испугался?

— Представь себе, да. Умеет быть убедительным. Кстати, Милославский почти не шифруется, что постоянно с оружием ходит. Говорю же, наглый тип. Внушает уважение.

— Может отморозок? Нужен нам такой?

— А какой нам нужен? Плюшевый мишка? Не, всё верно, я с Олегом согласен. Чтоб не выть по-волчьи рядом с волками, нужно себе волкодавов завести. Деньги должны работать, слава КПСС, что наверху осознали это, сейчас из тени выйдем, а потом и силу наберем. Силу такую, чтоб с нами считались.

— Ага, цеховики уже тридцать лет набирают, не наберут никак.

— Ты погоди немножко, скоро все по-новому заживем. Мир меняется.

Разбор моего рапорта и аналитической записки прошел не так, как я думал. То есть Долгов не просто ознакомился с ними в одно лицо, а собрал совещание. Ну или ему велели это мероприятие организовать — воля богов мне неведома. Я вообще считаю, что во многом знании много печали. Эдак начнешь за своё руководство прикидывать да рассуждать, не ради чувства величия или там чтоб быть готовым к придури вышестоящих, а так просто… Ну и как проникнешься тяжестью их трудов, как осознаешь величие их подвига! То прямо издеваться над начальником расхочется что прилюдно, что мысленно. А когда