Девица оказалась очень даже ничего, могла быть и страшнее. А она даже симпатичная в своем роде. Вполне хороша, не хуже тех китаянок и таек! В меру пухлые губы, в меру сплюснутый носик, округлое лицо, большая крепкая и необвисшая грудь, плоский живот, не кривые ноги.

Пока Сергей смотрел на нее, туземка под его изучающим взглядом испуганно ежилась и тряслась.

«Наверное, боится, что я съем ее! — подумал Строганов. — В ее глазах я такой же дикарь, как ее соплеменники. Ну уж дудки! Не съем! Есть занятие получше, а применение телу куда более достойное».

Глаза пленницы расширились от ужаса, когда ее взгляд упал на винтовку.

— Что, впервые видишь бледнолицего и стреляющую громыхающую железяку? — спросил ее Сергей по-английски, повторил по-французски, по-русски — это уже просто так, от безнадеги, но в ответ получил лишь какие-то нечленораздельные звуки. Жаль...

— Так что же, с тобой только членом разговаривать придется? Ладно, поговорим. Повторим диалог?

И Строганов повторил, вновь развернув ее тылом, чтобы не ощущать неприятного дыхания, но теперь уже без суеты, размеренно, с чувством, с толком. Предохраняться он вновь не стал. Для чего, если уже с первого раза мог зацепить рассаду микробов? Теперь или пан, или пропал! В процессе соития он думал о милой глупости, о том, как назвать нежданно-негаданно подвернувшуюся наложницу. Метод проверенный, хотя и книжный.

«Какой сегодня день? Пятница? Суббота? Среда? Имя Пятница уже было в литературе, назовем эту Средой! Эй, Среда! Дикая окружающая среда и дикая самка Среда! Ха-ха. Каламбурчик».

Отстрелявшись, он к своему удивлению заметил, что юной Среде любовная утеха нравится. Серега еще чуток полежал на мягкой теплой спине и на крупных упругих ягодицах, а затем без перерыва пошел на новый заход и новый залп. Он почувствовал себя молодым, не Сергеем, а Сережкой двадцатилетней давности. Честно говоря, этот залп именно залпом-то назвать было трудно, скорее легкий впрыск. В этот раз Среда шевелилась и помогала возвратно-поступательными движениями еще активнее. Четвертый выстрел был практически холостым. Герой-любовник заметно устал. А Среда — ничуть!

— Да, кое-что можешь, вижу, что не невинная девушка, но развратно-поступательным вращениям и движениям тебя еще придется обучать, — произнес вслух победитель аборигенов и, окончательно пресытившись, встал. — Хватит! Хорошего помаленьку, а то разбалую с первого же дня.

Отряхнув песок с футболки и штанов, он жестами и свистом позвал пленницу за собой, но девица внезапно взбрыкнула и словно дикое животное помчалась через кустарник, с громким хрустом ломая ветви. Она бежала в глубь острова, не разбирая дороги. Вырвалась на свободу!

«Кто их, этих женщин, поймет? Только что была сама нежность, ласковая, как кошечка, податливая, благодарная и вдруг сбежала! Ладно, беги! Куда ты, милая, денешься с необитаемого острова! — подумал Строганов. — Это как на подводной лодке — некуда уйти. Теперь нас двое: я и черножопая; пардон, чернопопая, темнокожая Среда. Моя Среда!»

Строганов видел, как вдалеке, уже у самых зарослей, несколько раз мелькнули на прощание упругие, как у спортсменки, черные ягодицы, а затем женская фигура и вовсе исчезла из виду. Преследовать ее не было сил.

«Она отдыхала, ей легко скакать по корягам, а я пахал! — подумал Сергей и непроизвольно ухмыльнулся. — А задница-то у нее действительно черная. Ну и пусть бежит! Соскучится — сама придет. Таких, как я, не бросают!»

Пролетели дни, и от былого сражения не осталось и следа. Акулы скушали свою добычу и, покрутившись в лагуне несколько дней, умчались в открытый океан. Аборигены пока не возвращались. Аборигенка тоже не показывалась.

Серега постоянно думал о том, все ли дикари утонули во время шторма. И что делать дальше? На этот раз людоеды не ожидали отпора, поэтому и бежали в панике. А что будет, когда они вооружатся? Да как налетят огромной шайкой, оравой, целой ордой? И не двадцать их будет, а сотня? Да с ружьями, да с автоматами. Вдруг у них где-нибудь в хибарах «Калашниковы» припрятаны? Не может быть, чтобы в этих джунглях не было огнестрельного оружия. Мы долгих пятьдесят лет ими вооружали партизан по всему миру! Наверняка есть! Да еще эта Среда, юная разведчица-диверсантка, бродит по округе, громко и дико воет по ночам. Сразу видно — никакой культуры. Зовет кого-то в ночной тишине? Хочешь общаться? Так не вой, приходи! Серега будет только рад! В этот раз все будет цивильно, с соблюдением гигиены, с резинкой.

А если по-честному, то пора отсюда быстрее отчаливать. Хватит оттягивать отплытие! Время для этого самое подходящее. Пора бежать и как можно быстрее. Куда глаза глядят, точнее, куда ветер подует. Лодочка есть, надо к ней приделать доски, отремонтировать тримаран!

Лучше, конечно, двинуться на север, где-то там, далеко, Родина, Россия с ее плохо освоенными окраинами. Там вполне можно затеряться, отсидеться, дождаться окончания загадочной ошибки природы, этого дурацкого и необъяснимого катаклизма. Но как далеко плыть? Сколько идти под парусом и грести веслами до Владивостока? Значит, курс держать на Охотск? Или где другая ближайшая страна, в которой людей не едят? Ни черных не едят, ни белых! Где эти проклятые города, телефоны, телеграфы, компьютеры, Интернет? Где туалет с туалетной бумагой и гостиничный номер с кондиционером? А?

— Люди! Я вас спрашиваю, где все это?! — кричал Строганов, обращаясь неизвестно к кому.

Сказано — сделано! Серега взял топорик в руки и принялся валить подходящие по размеру деревца. Срубил, очистил, зашкурил, прикрутил лианами опоры на место сломанных. Готово, тримаран восстановлен! Теперь дело за продуктами. Все время, пока Строганов работал, его случайная знакомая, темнокожая красотка, осторожно наблюдала из зарослей за деятельностью белого человека. Серега иногда замечал ее, махал руками, криками подзывал, но шоколадочка тотчас скрывалась в джунглях. Считала, наверное, что расплатилась со спасителем сполна.

Пористая шоколадка! Хм, пористая.... Зря убежала. Взяли бы с собой побольше еды да и поплыли бы дружно, вдвоем-то всегда веселее. Серега научил бы ее материться по-русски, песни петь, складно и забавно говорить. Жалко, она неприрученная, ей нужна настоящая дрессировка, а у него сердце доброе. Дрессура — дело трудоемкое, жестокое и кропотливое. Времени нет на укрощение строптивой!

Ну и ладно, пусть себе пасется среди пальм. Бананов и кокосов хватит на целый батальон, как-нибудь прокормится. На острове остается еще одна лодка с пробитым бортом, при желании ее тоже можно починить и уплыть. Флаг ей в руки! А Строганову ждать у моря погоды некогда. Есть дома дела! Махни платочком вслед, подруга, утри нечаянную слезу! Все, прощай, остров Невезения, точка в океане, картинка из книжки про дальние страны! Крошечный кусочек земли, райское наслаждение! Экзотика, твою мать!..

«Любопытно, сколько дней придется грести на веслах? А какое направление выбрать? Легко сказать, выбрать направление! Куда течение понесет, туда и поплыву, — думал Строганов, отправляясь в путь. — И не обязательно в цивилизованную страну попасть, лишь бы к хорошим людям. А там будет видно, как послать весточку на родину. Связи с миром здесь может не быть и на сотни километров вокруг! Нет! Прочь грустные мысли! В путь!»