Он раздумывал. Имелось у него ощущение, что ворм, как минимум, привирает. Но и устраивать пытку ему не хотелось. Визгу будет много, а толку… Может, и не врет он вовсе – наткнулся на труп и прибарахлился. Вряд ли такое чучело могло одолеть в схватке Илью. Налетели толпой? Так ведь и Илья не один в рейд отправился, четверо их было.

– Я все сказал, честное слово. – Заметив, что капитолиец колеблется, «бомж» едва не заплакал, изображая чистосердечное признание. – Зачем мне врать, хомо? Пузыч никогда не врет. – Он шмыгнул провалившимся носом и эффектно завершил свой короткий монолог: – Клянуся честью.

Латыпов в изумлении покачал головой: надо же, какие нынче продвинутые «трупоеды» пошли – честью клянутся, маму вспоминают. Нахватался где-то, недоносок…

– Старшина! Может, и вправду, прикончим его и дело с концом? – вмешался в разговор сержант. – Темнеть скоро начнет. А нам еще с девкой разобраться надо.

Он кивнул в сторону девушки. Она продолжала неподвижно лежать у стены с задранным подолом. Латыпов взглянул на нее и сразу отвел глаза, почувствовав внутренне неудобство – словно подглядывал в замочную скважину.

А ведь красивая девчонка. И, судя по всему, из «лесных». Это у них девки вплетают в волосы разноцветные ленты. И пояс у нее кожаный с ножнами для широкого охотничьего ножа. Капитолийские бабы оружия вообще не носят, никакого. И за пределы крепости никогда не выходят. А вот у «лесных» девки шустрые – мед собирают в лесу и охотятся самостоятельно… Охотились – поправил Латыпов себя. Конец пришел их общине.

Новая забота – ловить разбежавшихся по всему Тушино лесных людей – у разведчиков появилась несколько дней назад. «Лесные» отклонили ультиматум Избранных, не захотев признать абсолютную власть Капитолия. Что же, сами виноваты. Острог их пал после трехдневной осады, теперь участь «лесных» плен и рабство. Или смерть.

Правда, человек тридцать или сорок из числа жителей общины прорвались сквозь оцепление и разбежались кто куда. Якуб велел выловить всех до единого. А не выловить, так убить. Чтобы впредь никому неповадно было выступать против власти Капитолия.

Жесток Якуб, чего тут говорить. А еще коварен, как аспид…

– Командила, – неожиданно подал голос искусанный «кровопийцами» ворм. После того как Бугров оттащил его от кустов, он несколько минут тихонечко валялся на земле, очухиваясь. Бедняга даже на время потерял сознание. Но сейчас, похоже, оклемался. – Командила, этот Пузыч все влет. Это он убила вашего бойца. Он сама хвастался.

«Трупоед» присел и ткнул указательным пальцем в сторону Пузыча. Кроме указательного пальца, сросшегося со средним, у него на кисти было еще два пальца – загнутый закорючкой большой и малюсенький мизинец, росший не вперед, как положено, а вниз, прямо из ладони.

– Чего-о? – ошарашенно протянул Бугров. – Чего ты там вякнул?

– Заткнись, тварь! – прорычал Пузыч. С неожиданным проворством он вскочил на корточки и рванулся в сторону «трехпалого», невзирая на спущенные штаны. Однако Федор находился начеку – вскинул арбалет и нанес борзому муту очередное «боевое ранение».

Если честно, Федор опять хотел попасть в задницу, но чуток пониже – скажем так, в промежность. Уж шибко противно выглядело «интимное место» у ворма – даже описывать не хочется. Короче говоря, полный отстой, отвис и отпад, или, если выражаться по науке, «я у мамы гермафродит». Но то ли рука у Федора дрогнула, то ли «мишень» оказалась слишком подвижной, но болт угодил, так сказать, в верхний габарит – в копчик.

Ох уж взвыл на этот раз Пузыч, так взвыл. Электродрель на пару с бензопилой подобной колоратуры не выдадут, не говоря уже о каком-нибудь Пласидо Доминго, а ворм сумел. И с таким искренним чувством выдал, что, наверное, разогнал всех мутов в радиусе пятьсот метров. Потому что, когда живое существо так проникновенно вопит, даже лысому ежу понятно, что кто-то с кого-то заживо сдирает шкуру. Следовательно, надо побыстрей делать ноги – а то ведь лихоимцы и до тебя доберутся.

Однако солировал ворм недолго. Латыпов подскочил и двумя ударами отсек уроду обе ступни – как обещал. И чтобы больше не рыпался, а то уж больно шустрый, никаких нервов не хватит. А нервы у старшины давно находились на пределе. Укоротив и, заодно, укротив Пузыча, он приблизился к трехпалому «трупоеду» и, продолжая сжимать в руке окровавленный палаш, требовательно бросил:

– А ну-ка, давай по порядку. Чем он там хвастался?

– Я все скажу, командила, все, – затараторил «трехпалый», косясь на клинок. – Этот Пузыч сегодня ночью к нам подошла. Мы у костла сидели, вот с ним. – Он показал пальцем на труп «одноглазого». – А этот Пузыч стала нас уговаливать. Долго уговаливала. Даже золото обещала. И много чего говолила. Как она длаться умеет. И палаш свой показывала. И говолила, какая он умная и сильная…

– Ближе к делу, урод! – рявкнул Латыпов. – А то язык отрежу. Чего он говорил об убитом бойце?

– А-а, об убитом… Так это, командила… Командила, а ты меня отпустишь? – Ворм заискивающе посмотрел в глаза Латыпову. – Я твой плохо ничего не делала. И твой капитолийцам ничего не делала. Отпусти меня. А я все скажу. Я много знай.

– Значит, жить хочешь? – угрюмо спросил старшина.

– Хочу, командила.

– Так тогда рассказывай, хоммучий потрох! А потом видно будет. Ну?!

– Я все понимай, командила. Не селдися, я все скажу. Этот Пузыч говолила, что была в плену у шамов.

– У шамов? – с недоверием переспросил старшина.

– У шамов, у шамов. В плену она у них было. И не только она. Много волмов в плену была, очень много. Шамы всех делжали на цепях и совсем не колмили. Совсем, чтобы волмы были голодный и злой. И это… в головы шама залазила, ничего не давала делать. Чтобы волмы их слушалась, а сама ничего не могла думать. Потому что шамы не давала.

– Да не тараторь ты так, урод, – с раздражением вмешался Бугров. – Ничего не понимаю. Старшина, ты понимаешь?

– Кое-что понимаю, сержант, – медленно произнес Латыпов. А про себя подумал: «Ай да молодец, сержант. Спас «бомжика» от «кровопийцев» – как будто наперед знал, что тот может поделиться ценной информацией. Одна из заповедей разведчика – нельзя недооценивать «языка», как бы он не выглядел. Если есть возможность – всегда допроси. И не спеши убивать».

– Если понимаешь, то объясни, – не дождавшись продолжения от Латыпова, хмуро сказал сержант. – А то мы с Федором стоим, как болваны.

– Я объясню, парни. – Старшина посмотрел на арбалетчика. Тот, в отличие от Бугрова, не проявлял любопытства. Но наверняка прислушивался к разговору. И почти наверняка кто-то из них двоих потом все доложит Якубу.

Не хотелось Латыпову, чтобы эта информация, связанная с его братом, дошла до ушей Когорты Избранных. Интуитивно чувствовал – не надо бы им об этом знать. Но теперь скрыть уже не удастся – Якуб все равно докопается.

– Шамы, похоже, новую пакость придумали, – сказал Латыпов. – Ловят вормов и держат их зачем-то при себе. А чтобы те не рыпались, подавляют их волю. Гипнотизируют, я так понимаю. И этот Пузыч у них тоже в плену был… Только вот на фига шамам «трупоеды» сдались? Работники из них никакие…