осуждения, а терапии. Сам человек от высокой эмоциональности страдает не меньше, чем окружающие: здесь и потеря работы, и суицидальные наклонности, и конфликты с близкими, и разводы.

Речь пойдет о расстройствах личности. Специфических расстройств личности много, но, когда мы говорим об эмоциях, особняком стоят эмоционально-неустойчивое и истерическое расстройства.

Со стороны может показаться, что излишне эмоциональный человек просто привлекает внимание, драматизирует, требует таким образом особого к себе отношения. По факту же больной порой просто не способен это контролировать и является жертвой своего же состояния. Пациенты с расстройствами личности всегда выделяются на фоне остальных психически больных. Так как эти особенности поведения сопровождают их на протяжении всей жизни, «вылечить» эмоциональную неустойчивость практически невозможно. Основой здесь будет не психофармакотерапия, а воспитание в детстве и работа с психотерапевтом во взрослом возрасте, но самое главное – огромное желание и готовность работать со стороны пациента.

Поскольку данный блок психических расстройств является не столько заболеванием, сколько сутью, особенностью личностной организации, пациент может не осознавать, что ему необходимо обратиться к врачу и уж тем более выполнять психотерапевтические упражнения. Как правило, личностные расстройства не имеют выраженной психопродуктивной симптоматики, нарушений мышления и прочих ярких проявлений, что, несомненно, приводит больного и его родственников к одному простому выводу: «Ну, это просто такой характер». Напомню, что психическое расстройство диагностируется тогда, когда начинает причинять дискомфорт пациенту и встречает отторжение в обществе. Демонстративность, психопатоподобное поведение, зависимости, нанесение самоповреждений, стремление к всеобщему вниманию и признанию, излишняя реактивность (от слова «реакция») – все это, конечно же, усложняет жизнь как больному, так и окружающим. В таком случае мы и говорим уже не о «тяжелом характере», а о настоящем расстройстве.

Между тем в состоянии компенсации расстройства личности могут быть не столь заметны, но я, как врач стационара, таких и не встречаю – мне приходилось работать только с декомпенсациями, когда расстройство раскрывает себя во всей красе. Достаточно увидеть один раз декомпенсацию расстройств личности для того, чтобы понять, что оно точно требует терапии. Лечение в этом случае медикаментозное: корректоры поведения, нормотимики, по необходимости – антидепрессанты. Только потом можно возвращаться к золотому стандарту лечения расстройств личности – психотерапии.

Эмоции, когда они адекватны ситуации, не являются чем-то, что нужно лечить. Другая ситуация складывается, когда их интенсивность и форма выражения уже не сопоставимы с силой раздражителя и доставляют человеку только неудобство. Конечно, этот симптом может показаться вам менее значительным, чем иные проявления психических нарушений – мол, возьми себя в руки и не теряй голову, – но в случае с психическими расстройствами гиперэмоциональность недооценивать нельзя: самостоятельно регулировать силу эмоций человек в такой ситуации просто не способен.

Глава 23. Ненависть к себе

Потеря контроля над ситуацией, причинение страданий близким, субъективный дискомфорт, страх за будущее своей семьи, отсутствие стабильности в перспективе, ощущение «я не такой, как все» – все это нередко приводит наших пациентов к отторжению собственного «Я», к стремлению опустить руки и просто раствориться, лишь бы не мешать никому вокруг, лишь бы избавиться от гнетущих переживаний.

Это понятные ощущения, ведь если пациент с соматическим заболеванием, даже самым тяжелым, в полной мере или отчасти, может контролировать собственное состояние, поведение и ситуацию вокруг, то психически больной пациент не всегда обладает такой роскошью – нет-нет да и случаются моменты, когда контроль постепенно, а иногда незаметно, утрачивается.

Когда благодаря терапии все возвращается на свои места, и пациент, оборачиваясь назад, видит, что с ним происходило и в каком свете он предстал перед обществом, на него нередко накатывает чувство стыда.

ПОТЕРЯ КОНТРОЛЯ И ОТСУТСТВИЕ СТАБИЛЬНОСТИ – ВОТ ЧТО СТРАШИТ БОЛЬШИНСТВО ЛЮДЕЙ.

Особенно это заметно среди первичных и молодых пациентов. Если люди, страдающие психическим расстройством много лет, уже как-то приспособились, адаптировались к своему состоянию и особенностям, с ним связанным, то для первичных пациентов дебют заболевания нередко становится ударом ниже пояса.

Примеров тому я могу привести бесчисленное количество, но остановимся на самом ярком из них. Молодой человек строил блестящую карьеру, имел друзей-коллег, жену-красавицу и маленькую дочь. Как говорится, полная чаша. Пока в один день все не перевернулось с ног на голову. Пропал сон, аппетит, стало казаться, будто все вокруг настроены против него. Моментально изменилось поведение: мужчина стал вести себя резко и агрессивно, затем возникли галлюцинации, полностью лишающие возможности адекватно реагировать на происходящее. Состояние развилось стремительно, буквально в течение одного-двух дней. Стоит ли говорить о том, что окружение было напугано? Стоит ли рассказывать, что сам пациент был аффективно нестабилен из-за остро возникших переживаний?

С такой симптоматикой он и поступил на лечение. Следующим ударом как для мужчины, так и для его родственников, были недобровольная госпитализация и суд: люди просто не понимают сути этого процесса и считают, что раз уж так происходит, то дела совсем плохи. Мои попытки объяснить, что процедура является всего лишь формальностью и не свидетельствует о том, что человек безвозвратно утратил рассудок, не внушили семье пациента большой уверенности. Тем не менее жена и друзья, хоть и были до смерти напуганы, не отвернулись от больного, регулярно справлялись о его самочувствии и привозили передачки.

На подобранной терапии психоз достаточно быстро оборвался: уже спустя неделю состояние стало стабильнее, в клинике прослеживались лишь отголоски острой симптоматики – некоторая заторможенность, отрывочные бредовые идеи и шум в голове. Еще через неделю мужчина полностью пришел в норму, и я разрешила ему звонить близким. Из бесед по телефону он узнал, что с ним происходило и как это выглядело со стороны, ведь ранее вся ситуация для него выглядела не более, чем фантазией или сном. И тогда начались проблемы.

Мужчина стал высказывать переживания о том, что теперь он потеряет семью и друзей, работу, что ему стыдно за свое поведение, что он ощущает страх повторения психоза и крайне боится, что вновь станет агрессивен и причинит, пусть и неосознанно, вред жене и дочери. Стыд и страх полностью поглотили его сознание – он более не реагировал на мои убеждения и доводы, что это всего лишь заболевание, которое можно лечить и контролировать. Пациент боялся. Он снова перестал спать, но если раньше бессонница было симптомом остро развившегося психоза, то теперь она являлась следствием вполне осознанных сильных переживаний. Спустя три недели от дебюта расстройства и неделю после того, как психоз удалось купировать, у мужчины развилась депрессия, сопровождающаяся нежеланием жить и суицидальными мыслями.

Я подключила психолога и сама более усердно стала проводить с пациентом психотерапевтические сессии. Кроме того, пришлось скорректировать терапию