соответствовало легкой степени тяжести, то есть охватывало менее 25 % легочной ткани. Неприятное, но не смертельное осложнение коронавируса. В основном мы весьма успешно справлялись с подобным, если у пациента не имелось дополнительных факторов риска (возраст, сопутствующие заболевания и пр.). Благо, у той пациентки ничего подобного не наблюдалось.

Как-то утром мы пошли на привычный обход. Войдя в палату, заметили, что женщина лежит практически неподвижно с прошлого обхода, то есть уже практически восемь часов.

– Светлана Григорьевна, вы могли бы присесть в постели? – терапевт подал женщине руку, но она не пошевелила и пальцем.

– Я не могу… Я думаю, что мне станет хуже… – чуть слышно произнесла женщина.

– Что вы, ни в коем случае! Наоборот, нужно шевелиться, чтобы не произошло застоя в легких.

– Нет-нет, поверьте, я не могу.

– Ну что же вы, конечно можете! – я постаралась усадить пациентку, но та в ответ громко, надрывно застонала и отдернула руку.

И в этот, и в последующие дни женщина отказывалась подниматься с постели без острой необходимости. Пищу ей приносили в палату, чтобы не ослабить организм еще и голодовкой, а в туалет она вставала раз или два за сутки.

Получив результаты плановых анализов, мы поняли, что состояние пациентки медленно, но верно ухудшается. А сама пациентка никак не помогала нам себя вылечить: складывалось впечатление, что больная уже смирилась с мыслью о негативном исходе. Она по-прежнему отказывалась вставать и ходить, что, несомненно, сказывалось на ее здоровье. Это было следствие декомпенсации невроза, и ни один из психотропных препаратов был не в силах ей помочь. Мы корректировали терапию ковида согласно клиническим рекомендациям и динамике состояния, но женщина угасала прямо у нас на глазах.

Спустя сутки ее пришлось переправить в реанимационное отделение ковидного стационара, так как по компьютерной томографии поражение легких уже составляло около 50 %. Еще через двое суток женщина скончалась.

К сожалению, этот, как и десятки других подобных случаев, наглядно демонстрируют тот факт, что состояние психики напрямую влияет на весь организм человека.

ЕСЛИ ЧЕЛОВЕК ХОЧЕТ ЖИТЬ, ОН ВЫЖИВЕТ, ДАЖЕ НЕСМОТРЯ НА НЕБЛАГОПРИЯТНЫЕ ПРОГНОЗЫ.

А уж если не хочет – никто и ничто не сможет ему помочь. К сожалению, не у всех «желание» и «нежелание» определяется трезвым рассудком: зачастую психическое расстройство накладывает свой отпечаток и определяет исход заболевания.

Глава 18. Зависимости

Очередное дежурство. Я иду по темному переходу больницы в свое отделение. Пора отдохнуть, уже близится полночь. Больные поступают в нашу больницу круглосуточно, но ночью мы смотрим только тех, кто требует особого внимания, – все остальные подождут до утра.

Я ощущаю неимоверную тяжесть в ногах. Осмотрено около двадцати пациентов со всех отделений больницы. Нагрузка большая, я устала, меня начинает клонить в сон. Но вибрирующий в кармане телефон в один миг рушит все мои мечты о мягкой подушке.

– Подходите в приемный покой, у нас опять недоброволка.

Пациентов, поступающих недобровольно, нужно осматривать комиссионно, с врачом приемного покоя, сразу при поступлении. Редко, но бывает, что прямиком после осмотра мы отправляем человека на амбулаторное лечение в связи с отказом от лечения в стационаре и отсутствием показаний для недобровольной госпитализации.

– Здравствуйте, – войдя в приемный покой, я бросила взгляд на дежурного врача и поняла, что пора просыпаться.

– Она пьяная и грязная. Сейчас помоется, будем разбираться, – устало произнесла та.

– Она дом сожгла, – констатировал врач скорой помощи, доставивший пациентку к нам.

– В смысле? – в памяти промелькнули одна история и лицо известной мне пациентки.

– В прямом. Напилась, зажгла петарды в частном доме, что-то полыхнуло, похоже, занавески, соседи вызвали пожарных и скорую. Мы приехали, а женщина вся в копоти, полуголая, смеется и танцует. Занимательное зрелище. Да и она лечилась у вас уже…

Я вспомнила нашу Катерину. Катя – женщина среднего возраста, лет двадцать страдает шизофренией. Вообще она работящая и очень добрая, когда выходит из психоза, но дома таблетки не пьет. Зато пьет алкоголь. Много. А у пьяной Катерины руки так и тянутся к огню: то костер в доме разведет, то подожжет что-нибудь забавы ради.

Из комнаты гигиены донесся до боли знакомый хриплый голос. Точно она.

Я молча подписала протокол об осмотре и показаниях к недобровольной госпитализации. Наутро Катя протрезвеет и согласится на лечение.

На самом деле, случай Катерины – типична иллюстрация так называемой гретеровской формы шизофрении. Гретеровская шизофрения – не просто сочетание шизофрении и алкоголизма, это их симбиоз. В итоге мы получаем более мягкое течение шизофрении с более длительным периодом нарастания дефекта (спиртное обладает растормаживающим действием, что в такой ситуации нам, психиатрам, на руку). С другой стороны, алкоголизм сильно вредит соматическому здоровью больного, и здесь едва ли стоит надеяться на благоприятный исход.

Наша Катя буквально за пару дней выйдет из психоза на привычном ей галоперидоле, станет заниматься трудотерапией и просить выписать ее пораньше. Пообещает устроиться на работу и закодироваться. Выпишется… и потратит накопленную за период лечения пенсию на алкоголь. Эта история будет повторяться снова и снова.

Гретеровская шизофрения в мире клинической психиатрии – большая редкость, не каждый врач видел ее вживую хотя бы раз за свою карьеру. Гораздо чаще мы наблюдаем обычную коморбидность зависимостей и психических расстройств. Это не удивительно, ведь психические заболевания часто сопровождаются аффективными и поведенческими нарушениями, а те, в свою очередь, как ничто другое способствуют желанию больного укрыться от реальности в мире грез.

Особенно наглядно это можно проследить у пациентов с «молодым» заболеванием, которое только-только начало развиваться. Человеку трудно осознать, что необходимо обратиться к психиатру, он списывает свое неудовлетворительное состояние на усталость, неудачи в жизни и проблемы. Чем «грустнее» становится, тем настойчивее рука тянется к бутылке или психоактивным веществам. Однако, если это заметят родственники или сам пациент найдет в себе силы осознать, что ему необходима помощь, назначение антидепрессантов легко исправит ситуацию. К сожалению, такие пациенты крайне редко обращаются к психиатру и попадают – гораздо позже – уже к наркологу.

Но дело не только в истинно депрессивных состояниях, провоцирующих человека на формирование зависимости. В медицине существуют понятия «нейролептическая депрессия» и «галоперидоловая депрессия». Это депрессивные состояния, являющиеся либо осложнением нейролептической терапии, либо возникающие на фоне отмены нейролептика. И снова человеку, чтобы унять свои страдания, с большой вероятностью захочется забыться в вине.

Не стоит забывать, что психическим расстройствам часто сопутствуют непонимание окружающих, социальная неустроенность, безработица, одиночество, отсутствие интересов в жизни. Хочется ли трезво воспринимать реальность? Едва ли.

Таким образом, психиатрия и наркология (к счастью или к сожалению) идут рука об руку, выручая друг друга