другие слишком мало. Один из них, низколобый чернобородый тип, по имени Ларкин, набрал много товаров и сказал, что расплатится как-нибудь потом, но майор настоял, чтобы он немедленно расплатился со мной. Тогда этот человек положил щепотку золотого песка, сказав, что этого достаточно, и я уже готов был это принять, когда майор извлек револьвер и спокойно сказал:

– Это честная сделка, Ларкин. Плати.

Ларкин начал браниться, но добавлял золото, пока вожак не был удовлетворен, а старатель ушел, бормоча, что «он разделается с грабителями».

Чтобы в дальнейшем избежать споров, я на следующий день принес с корабля небольшие весы. Боюсь, они не очень точны, но это гораздо лучше, чем определять наугад. Мы с майором определили, сколько точно золота приходится на один доллар, и мне разрешили назначать цену за наши продукты. Я старался не просить непомерную плату, и большинство шахтеров были вполне удовлетворены таким положением.

Так как продовольствие, оставленное на ночь, могло пострадать, было решено построить для меня специальный склад – настоящий «продуктовый магазин», как описал его дядя Набот; все принялись за работу и к вечеру под руководством корабельного плотника соорудили просторное и удобное помещение. Несколько раз съездив на корабль в большой шлюпке, я вскоре накопил много запасов из нашего груза. Я расставил ящики, и превратил это помещение в процветающее торговое предприятие. Из остатков и неоткрытых ящиков я соорудил прилавок, поставил на него весы и взвешивал золото, которое отдавали мне в виде платы.

Старатели оказались расточительными, как все шахтеры, и ни в чем себе не отказывали, пока у них было золото, чтобы расплатиться. Поэтому мои запасы золота постоянно увеличивались, а запасы товаров уменьшались, и все были накормлены и довольны.

Песок, по которому мы ходили, был удивительно богат драгоценным металлом. И труд здесь вознаграждался большим количеством сверкающих зерен. Это не пыль, а маленькие частички, напоминающие гранулированный сахар. Больше всего золота давал песок в конце, где пролив мелел, и старатели обычно заходили в воду, зачерпывали со дна песок и промывали его, пока не оставались только частицы золота. Хранить такое золото трудно, и я привез с корабля парусину и в свободное время шил из нее прочные мешки примерно размером мешков для соли, зашивая все швы. Эти мешки я продавал старателям; набрав такой мешок, они обычно закапывали его в своей хижине, чтобы он был в безопасности. Однако со своим золотом я так не делал; набрав мешок, я клал его в пустой ящик в углу своего магазина, будучи уверенным, что в небольшом лагере их никто не украдет.

На острове не было никакой дичи, о которой нам было бы известно, но в верхней части пролива и в заливе ловили много рыбы. Чаща, окружавшая наш лагерь, считалась абсолютно непроходимой из-за подлеска и лиан, которые образовали плотную сеть у основания деревьев. Но был человек, по имени Даггетт, который, как говорили, нашел способ сравнительно легко проходить по лесу.

Этот Даггетт – любопытный человек, и здесь он вступает в мой рассказ.

Невысокого роста худой высохший человек лет пятидесяти, он до этого времени был шахтером-неудачником. Вначале он так стремился воспользоваться возможностями, предоставленными островом, что даже при лунном свете продолжал мыть золото, пока его товарищи спали или отдыхали от работы. Но вскоре у него появилась идея, что золотой песок происходит из источника где-то в горе в центре острова, где золото находится в огромных количествах. Поэтому он перестал мыть песок и стал искать воображаемую «золотую гору», прорубив тайную тропу в чаще на более открытое место и день за днем проводя в поисках. Вначале он предлагал товарищам присоединиться к нему, но они только смеялись над его идеей, будучи удовлетворенными возможностью получить желаемое золото более легким путем, там, где оно лежит прямо перед глазами.

Но Даггетт не сдавался и день за днем проводил в бесполезных поисках. За это время его товарищи накопили много золота, а Даггетт обладал только результатами своего труда в первые дни, а когда я открыл свой магазин, он вынужден был обменивать свои скромные запасы золота на продовольствие; запасы эти постепенно истощались, так что не осталось почти ничего. Он торговался из-за каждой покупки, и товарищи безжалостно над ним смеялись, называя его скрягой и браня за упущенные возможности. Бедняга пришел почти в отчаяние, потому что один из всех оказался нищим; он считал, что для него единственный выход – найти залежи золота, пока мы не покинем остров. Он уходил на многие дни, возвращался в лагерь за продовольствием; никто не знал, где он бродит, и никого это не интересовало.

Глава 9. Преступники

В лагере было много любопытных характеров, как, я думаю, везде, где собирается много людей. Я развлекался, изучая различные образцы человеческой природы, попадавшие под мое наблюдение, и в результате некоторые люди меня привлекали, другие отталкивали.

Помимо Даггетта, больше всего неприятностей причинял мне хмурый и мрачный Ларкин, которого майор обещал застрелить, если он не будет справедливо расплачиваться со мной за товары из магазина. Он был ленив и поэтому собирал золота гораздо меньше товарищей. Иногда в жаркий полдень он бросал работу, приходил ко мне в хижину и угрожал мне и бросал жадные взгляды на золото, которое я собрал. Дядя Набот, который, кстати, упорно работал день за днем, часто предупреждал меня относительно Ларкина, но я не боялся: я был уверен, что майор защитит меня от ненависти этого негодяя.

Несколько других, например, Хейс или Джадсон, люди недостойные, присоединялись к Ларикну, когда не работали. Но большинство старателей были приличными людьми и, казалось, не думали ни о чем, кроме того, чтобы собрать как можно больше золота. Они щедро платили мне, были справедливы и день за днем неустанно работали, чтобы сократить время своего плена на острове.

По вечерам офицеры и экипаж «Флиппера» собирались в моей хижине, курили и более или менее мрачно разговаривали. Однако никто из них особенно не расстраивался из-за своей судьбы, и просто удивительно, каким жизнерадостным все это время оставался дядя Набот. Его неслышный смех и подмигивания позволяли сохранять бодрость в дни бедствий и тяжелой работы, и он находил много возможностей, чтобы демонстрировать свое острое чувство юмора. В некоторых отношениях его дела шли успешно, и он каждый вечер взвешивал дневные поступления и рассчитывал прибыль, полученную нами в торговле. Наверно, прибыль была достаточной, потому что он никогда не жаловался.

Я всегда спал в своей хижине, окруженный товарами и мешками с золотом, но