– А потерпевшие-то что говорят? Ну, они ведь худо-бедно видели нападавших.

– Какое там. – Андрей махнул рукой и взял чашку. – Как сговорились – лиц не рассмотрели – в квартирах предварительно вырубали свет при помощи рубильников на площадках. Жертва выходила из квартиры – сразу удар в лицо, на голову пакет, заталкивают обратно в коридор, там месят почем зря и требуют деньги.

– Погоди… – Лена поморщилась. – Ты хочешь сказать, что у всех в квартирах хранились ощутимые суммы?

– Да вот то-то и оно, что только у одного из потерпевших оказалась такая сумма, что мы с Егоровым рот открыли, я даже нули пересчитал. А у остальных требовали банковские карты и пин-коды.

– Что за бред? Как только за нападавшими дверь закрылась, звони в банк и блокируй все. Идиотская схема, не кажется?

– Нет. У терпил забирали сим-карты и деньги снимали буквально сразу, в ближайших банкоматах.

– Все равно глупо.

– Ну, Ленка, глупо не глупо, а сработало. – Андрей налил себе кофе и уселся за стол, поставив чашку перед собой. – Знаешь, что еще весело? Мы запросили записи с камер банкоматов – и ни фига там нет. Сплошной черный квадрат, прямо как у Малевича. Но фиг с ними, с этими нападениями, давай по нашему делу поговорим, да я побегу дальше. Смотри, что я про этого Гаврилова нарыл. – Андрей полистал блокнот и нашел нужную страницу. – Вот… он приличный мужик, бизнес ведет практически без нарушений, налоги платит, зарплату сотрудникам выдает «белую». Любит путешествия, предпочитает экзотические страны.

– Ага, я заметила – у него пираньи в аквариуме, – усмехнулась Лена, вспомнив поразивших ее рыб.

– Серьезные питомцы… ну, в общем и целом, зацепить господина Гаврилова нам совершенно не на чем, и скорее всего он тебе не врал, рассказывая про Веткину. Кстати, его сотрудники о своем шефе слова худого не сказали, даже те, кого он уволил по разным причинам.

– Не бизнесмен, а ангел… бывает же…

– Ты чего злая такая? – спросил Андрей, покручивая чашку.

– Не злая… просто не верю в то, что люди могут оставаться добрыми и порядочными, занимаясь бизнесом.

– Ой, да брось – что там за бизнес-то? Барыжит принтерами? Да и на олигарха явно не тянет. У него, судя по всему, все сбережения уходят на поездки, живет он в обычной квартире, не в центре даже, и машина у него хорошая, но без понтов – средство передвижения, короче, а не фетиш. И девка эта ему, между прочим, явно нравится.

– С чего ты это взял?

– А я секретаршу обаял, – улыбнулся Андрей, и Лена удивилась:

– Это Надежду Климовну? Ну, ты силен, Паровозников… это ж гарпия какая-то…

– Нормальная тетка она, просто одинокая. Много лет у Гаврилова работает, с первого дня практически, а до того с отцом его трудилась. Относится к нему как к сыну почти, потому так ревностно приглядывается, какие девки к нему ходят. И Веткину эту терпеть не может, кстати, говорит, что про детдом и трудное детство эта Анна все выдумала, чтобы на жалость надавить. – Паровозников шумно отхлебнул кофе и поморщился: – Остыл совсем…

– А ты проверял, кстати, эту историю?

– А то ж! Вот тут Надежда Климовна ошиблась, и все, что тебе Гаврилов напел, чистая правда – и про детдом, и про погибших родителей. Да и вообще… замуж-то она не согласилась.

– Так Гаврилов и не звал. Веткина ему первая сказала – мол, замуж не хочу, меня и так все устраивает. Я еще подумала, что это хитрый ход такой – обозначить мужчине то, что он хочет услышать, чтобы потом его именно на это и прогнуть.

Андрей изумленно уставился на Лену, даже рот слегка приоткрыл:

– Постой-ка… это ты сейчас сказала? Ты? С ума сойти…

– Ой, да ладно… я давно распрощалась с мечтами выйти замуж, если ты об этом. Наверное, будь я хоть вполовину так хитра, как эта Анна, давно бы уже вышла… а так… я ведь прямолинейная, ты меня хорошо знаешь. Представляю, как вас всех веселили мои матримониальные притязания… – Лена почувствовала, что краснеет и вот-вот расплачется, потому быстро поднялась и отошла к окну, отодвинула в сторону штору и сделала вид, что рассматривает что-то на улице.

– Лен… слышь, Ленка, … я того… не хотел обидеть, вообще не тебя имел в виду, – виновато заговорил за ее спиной Андрей.

– Не оправдывайся, – не поворачиваясь, сказала Крошина, продолжая изучать улицу. – Ты сказал именно то, что хотел – что я навязчивая дура, хватающаяся за любые брюки как за спасательный круг. Ты прав. Но что мне с этим поделать, если я иначе не умею? Вот не нужно мне иначе, понимаешь? И наверняка найдется человек, которому это все будет нужно – со мной. Которому я нужна буду такая, как есть…

– Ты мне нужна была такая, как есть.

– Не ври, Андрей. Ты первое время терпел, а потом начал попытки меня изменить так, как тебе было бы комфортно. А нельзя, невозможно изменить взрослого устоявшегося человека.

Паровозников поднялся и подошел к Лене, положил руки ей на плечи и крепко сжал:

– Лена… никто тебя не пытался поменять. Но ведь невозможно постоянно быть под наблюдением, как будто я ребенок. Ты же не усыновила меня, правда? Я как-то жил до тебя – сам. Но тебе ведь не докажешь, ты всегда лучше знаешь, что мне нужно, как я должен сделать, как поступить, что сказать.

– Ну вот ты и не выдержал.

– Ты сама меня выгнала.

– Чтобы тебе не пришлось произносить фразу «я от тебя ухожу».

– Вот видишь! – Он убрал руки и отошел к столу. – Ты даже тут решила за меня. А я, может, никуда и не собирался, а? Может, все бы утряслось со временем? Я, может, проглатывал даже твои страдания по Кольцову – не заметила, нет?

– По Кольцову?! – Лена даже задохнулась от возмущения, обернулась и вдруг осеклась, поняв, что Андрей прав.

Пусковым моментом для того, чтобы выгнать его, стала как раз статья с фотографиями, сделанными Никитой, так что Паровозников не лукавил, говоря о том, что терпел и это.

– Ладно, все ясно. – Он сунул в карман свой потрепанный блокнот и взял с вешалки куртку. – Пойду я, у меня дел полно. Задания будут – звони. Сводку по оружейным магазинам завтра принесу, почти закончил.

Лена не успела ничего сказать, даже от окна отойти не успела – Андрей развернулся и быстро вышел в коридор. Его шаги постепенно стихли, а Крошина так и стояла, опираясь на подоконник, не в силах пошевелиться и сделать хотя бы шаг.

«Я его опять обидела. Как с цветами. Почему в моей жизни всегда возникает Никита и портит все? И почему, хотя я отлично это вижу, меня все равно к нему тянет? Сколько бы гадостей он ни сделал – это не влияет на мое отношение. Я вижу, что он эгоист, нарцисс и вообще не очень порядочный человек, но ничего не могу с собой поделать».

Домой она вернулась поздно – все-таки решила съездить на тренировку в клуб ножевого боя, куда ее приглашал стажер Миша. Лена честно отсидела все полтора часа, внимательно вслушиваясь в каждое слово тренера и всматриваясь в то, что делают тренирующиеся. В группе она насчитала пятнадцать человек, и среди них действительно не было ни одной девушки – все сплошь парни старше двадцати лет. У некоторых была видна какая-то техника, видимо, они служили в армии либо проходили подготовку где-то еще. К таким Лена присматривалась особенно внимательно, но это ничего ей не принесло – обычные парни, увлеченно повторяющие за тренером движения и отрабатывающие их в парах. Миша тоже занимался сосредоточенно, совершенно не обращая внимания на сидевшую в углу зала Лену, хотя перед занятием вскользь заметил, что будет стесняться: