то, что могли бы использовать в той же Африке, и усилим врага за наш собственный счет.

Гарриман задумался. В словах Черчиля, несомненно, имелось рациональное зерно, но решать такие вопросы самостоятельно спецпредставитель президента США уполномочен не был.

— Господин премьер министр, — официальным тоном произнес Гарриман, — я немедленно передам содержание нашего разговора в Вашингтон. Уверен, ответ президента США по столь важному вопросу последует в максимально сжатые сроки.

* * *

В конце первой декады октября выпал первый снег, но это был только предвестник зимы. Тонкое белое покрывало быстро растаяло, и из низких туч полились непрерывные дожди.

Дороги, как по заказу, раскисли именно в тот момент, когда изготовившиеся к броску на Москву танковые группы вермахта перешли в наступление. Однако быстро стало понятно, что распутица мешает далеко не только противнику. Технически немцы оказались лучше подготовлены к преодолению непролазной грязи. Многочисленные полугусеничные тягачи, входившие в состав моторизованных частей, помогали им вытаскивать застрявшую технику и буксировать тяжелые орудия.

Что касается советской стороны, то ей распутица мешала оперативно реагировать на угрозы и перебрасывать войска к местам немецких прорывов. В итоге ситуация сложилась в пользу вермахта, что в немалой степени определялось беспрецедентной концентрацией сил на главных направлениях.

Немецкое наступление началось с удара второй танковой группы, которой раньше командовал Гудериан. Стремясь отомстить за гибель командира, немцы шли в бой с удвоенной силой и быстро продвигались южнее Брянска в направлении на Орел. Одновременно севернее Брянска советскую оборону прорвали пехотные дивизии вермахта. Командующий Брянским фронтом генерал Еременко не смог правильно определить ни направления, ни силу главных ударов противника. Наиболее боеспособные соединения он держал в районе Брянска для отражения фронтальной атаки на город, однако немцы не стали штурмовать Брянск в лоб и, взяв Орел, повернули на север и ударили по городу с тыла. С падением Брянска замкнулось кольцо вокруг трех советских армий, а во фронте в очередной раз образовалась огромная дыра, открыв немцам дорогу на Тулу и далее на Москву.

Не лучше обстояли дела в районе Вязьмы. Здесь в наступление перешли третья и четвертая танковые группы противника. Советское командование полагало, что главный удар немцы нанесут вдоль Минского шоссе, что с учетом вошедшей в полную силу распутицы выглядело вполне логично, но немецкая разведка обнаружила, что на этом направлении их наступающие войска ждет очень плотная эшелонированная оборона, насыщенная орудиями и долговременными укреплениями. В результате противник ударил севернее и южнее шоссе, не считаясь с трудностями движения по пересеченной местности, и это решение принесло немцам успех.

Сотни танков с крестами на башнях при поддержке артиллерии и моторизованной пехоты двумя группами рванулись вперед по сходящимся направлениям, обойдя главные силы Западного и Резервного фронтов, и двадцать пятого октября замкнули кольцо окружения в районе Вязьмы. В котел попали четыре советских армии, и теперь между авангардами немецких танковых дивизий и Москвой оставались только разрозненные части НКВД и Можайская линия обороны, еще не занятая советскими войсками.

Я внимательно наблюдал за разворачивающейся трагедией и ничего не мог сделать. Личным приказом Берии мне было запрещено пересекать линию фронта. Похоже, нарком внутренних дел боялся моего попадания в руки противника больше немецких танковых клиньев и поддерживавшего их второго воздушного флота люфтваффе.

* * *

— Это что? — Судоплатов с недоверием посмотрел на стопку листов с эскизами, лежавшую перед ним на столе.

— Динамореактивный ручной гранатомет. Предназначен для уничтожения живой силы и техники противника, включая танки.

— Старший лейтенант, вы все время забываете, чем мы с вами здесь занимаемся. Я не член Комиссии по вооружению РККА, не сотрудник Артиллерийского управления. Я диверсант. Зачем вы мне это принесли? Насколько я знаю, существует установленный порядок инициативной разработки новых видов оружия. Оформляйте заявку и подавайте в соответствующую комиссию. Если нужна рекомендация, я подпишу.

— Это долго, — я отрицательно качнул головой, — После стольких поражений и потерь в РККА имеет место катастрофическая нехватка противотанковой артиллерии. Быстро ее восполнить наша промышленность не в состоянии, особенно в условиях эвакуации военных заводов, а моя разработка позволит в короткие сроки насытить войска дешевым и эффективным средством борьбы с вражеской бронетехникой.

— Не буду спорить, я не конструктор-оружейник, — Судоплатов слегка отодвинул от себя стопку эскизов, — Но при чем здесь НКВД? Чем еще я могу помочь, кроме рекомендательного письма?

— Я уверен, что у наркомата внутренних дел есть свои собственные оружейные мастерские, причем очень неплохо оснащенные. Было бы странно, если бы дело обстояло иначе. Ручной гранатомет с прицельной дальностью триста метров может использоваться не только пехотой. Это просто идеальное оружие для диверсантов и партизан. Обстрелять колонну противника или железнодорожный состав, уничтожить высокопоставленного вражеского офицера, передвигающегося под сильной охраной в бронированной машине. Организовать нападение…

— Достаточно, — кивнул Судоплатов, — я понял ход ваших мыслей. Вы хотите использовать наши возможности для создания нескольких экземпляров нового оружия и проведения полигонных испытаний, а потом предоставить в Комиссию по вооружению не просто чертеж, а готовый образец.

— Все верно, товарищ старший майор госбезопасности. Только полигонными испытаниями я бы ограничиваться не стал. Это ведь будет разработкой НКВД, так что полевые испытания в боевых условиях мы можем организовать и сами.

Судоплатов задумался. Его сомнения были мне вполне понятны. В качестве конструктора-оружейника я никогда раньше выступать не пытался, и принесенные мной эскизы могли оказаться одним из многих утопических проектов, которыми народные изобретатели в избытке заваливали Комиссию по вооружению. С другой стороны, старший майор, вроде как, не имел оснований сомневаться в серьезности моих слов — я пока ни разу не бросал их на ветер.

— Сколько времени вам потребуется, чтобы изготовить один прототип гранатомета? — мой непосредственный начальник, видимо, принял для себя какое-то решение.

— Это зависит от ресурсов, которые наркомат сможет мне выделить. Нужно два-три грамотных инженера, соответствующий станочный парк и квалифицированные рабочие. При их наличии опытный образец будет готов через неделю.

— Вы не переоцениваете свои возможности? Вы ведь раньше никогда не занимались разработкой оружия.

— Если я сам буду участвовать в изготовлении прототипа, мы уложимся в указанные сроки.

— Ну, вот что, старший лейтенант, — Судоплатов поднялся, аккуратно сложил эскизы в стопку и убрал их в портфель, — я покажу эти чертежи нашим специалистам. Сопроводительную записку к документам вы приложили, так что, думаю, они разберутся. Если все действительно так, как вы говорите, я отдам соответствующие распоряжения. Такое оружие в нашем деле действительно может оказаться полезным.

* * *

Как бы хорошо ни были подготовлены немецкие моторизованные соединения, русская распутица все же изрядно тормозила их продвижение. Плохая погода сильно ограничивала применение авиации,