… И вот когда Стафен летел из окна, он даже не подумал, что сейчас умрёт. Он подумал, что сейчас его подхватят. Крист спас жизнь Стафену шесть раз, а Стафен ему — пять. Потому что напарники?

… Потому что или ты делаешь свою работу, или вали к чёрту. Иди в грузчики или кассиры.

… Потому что нельзя делить с другим себя, брать только нужное, а взамен отдавать только тот кусочек, который не жалко. Который бы сам выбросил.

— Крист. Пожалуйста.

***

Чем больше Крист кричал, тем меньше делался мир, тем меньше оставалось воздуха.

Так вот что бывает с теми, кто не вышел?..

С теми, кого не ждут?

— Крист, — позвали.

Нет. Замотал головой. Кто-то же там есть? Снаружи?

***

Чёрт.

Чёрт. Чёрт и все его… Все его…

— Выходи. Давай попробуем снова, а? Только по-настоящему?

Потому что, в сущности, никому ты не нужен до тех пор, пока никто не нужен тебе. Так что…

— Давай! Крист!

И долбанул ладонью по скорлупе, вкладывая в удар то, что у него осталось. Магии не было, была только щепка расколотого дуба в грязной тряпице. И лазурные подкрылки медного ящера в осеннем небе. И Клод, который вложил в Стафена себя, а взамен попросил только навещать хоть раз в год. И Еленка, которая Стафена не смогла простить за мучения матери, но как-то на него всё же смотрела. И брала за руку. И даже собрала ему в интернат оставшиеся от матери книги… И Василь, конечно — Василь. Громкий. Он хлопнул по плечу и сказал: “Я вижу, вы отлично сработаетесь!”

И робкая связь тюкнулась в висок.

И всё это упало в скорлупу.

А напоследок Стафен потерял равновесие и упал туда сам. И это было правильно. Мы себя не кусками раздаём. Мы — цельные. И, быть может, даже немного целое.

Пусть и робко.

***

Динь-дилинькнуло, и скорлупа развалилась. Вместе с ней развалилось остальное. Хлынуло из темноты к свету.

На чердаке пахло пылью и масляной краской. Из пролома в крыше лез вечерний оранжевый свет. Слышались голоса, хлопали чьи-то крылья. Вбежал Василь, встрёпанный и потный. Воскликнул:

— О!

А потом:

— Оборудование попортили. Вычту из зарплат!

И, наконец:

— Живы!

Крист чихнул. А Стафен сказал:

— Будь здоров.

И рассмеялся. Живы.