Джерри выпрыгнул из машины.

— Я быстро, только ключ возьму.

Андреа тоже вышла и открыла ворота, преодолевая сопротивление густой травы. Представшее перед ней зрелище тут же околдовало ее. Крыша покрыта соломой, наверху мансардные окна. Окна первого этажа разбиты на небольшие клеточки, вьющиеся розы, похоже, скроют их, когда появится листва. И еще было крылечко, сильно смахивающее на будку часового, только бока у него из сетки, увитой длинными стеблями многолетнего жасмина, на которых до сих пор сохранилось несколько желтых цветков.

Андреа зачарованно вошла на крылечко и уселась на лавочку. Рядом прожужжала и улетела прочь ранняя пчелка, и она задумалась над тем, кто жил здесь раньше. Скорее всего, рабочие с ферм, испытавшие на своем веку мало радостей, но один из них наверняка сидел по вечерам на этой деревянной скамеечке.

Неясную картинку нарушило громкое посвистывание Джерри. Он открыл дверь и повернулся к Андреа:

— Наверное, мне следует перенести тебя через порог?

— Опять ты все перепутал. Сперва надо жениться на девушке.

— Точно! Напомни, чтоб я выкроил на это минутку.

Джерри вошел в одну из комнат, и его голос эхом отразился от пустых стен:

— Здесь будет гостиная, потому что отсюда идет дверь в кухню.

— Водопровод имеется? — спросила Андреа.

— Имеется. Вода, правда, только холодная.

— И электричество, как вижу, тоже есть. А канализация?

— Без вопросов. Пошли, посмотрим другую комнату, а потом наверх.

— Хорошо. — Андреа бросила критический взгляд на обои.

Чистенькие, но на ее вкус просто чудовищные. Яркие попугаи среди бамбуковых зарослей — не в ее стиле. Наверху размещались две спальни вполне приличных размеров и крохотная кладовка.

— Под ванную сгодится, — заявил Джерри. — Ну и как тебе здесь? Если внизу прорубить окно побольше, вполне сносно.

— Да я и разглядеть-то толком ничего не успела, но мне понравилось. Все, за исключением жутких обоев.

— Ты насчет попугаев? А мне они не показались страшными.

— Джерри! Ушам своим не могу поверить! У тебя такие утонченные работы, и ты можешь мириться с мерзкими попугаями?!

— Да не то чтобы они мне в душу запали. Твои предложения?

Она вышла на площадку.

— Поскольку комнаты небольшие, я бы остановилась на однотонных стенах, скажем, белых или кремовых с розоватым отливом, и однотонном ковровом покрытии. А вот с занавесками можно поэкспериментировать.

— Так тому и быть. Сдеру обои.

— Полегче, Джерри! Это ведь твой коттедж. То есть, если ты решишь его купить.

— А его не продают пока. На пять лет сдают. Тридцать шиллингов в неделю — и делай ремонт, какой пожелаешь.

— Но это же чудесно! Даже если ты потратишься на ванну, горячую воду и мебель, это совсем недорого для пяти лет.

— Да мне не придется одному вкладываться. Хозяин готов оплатить половину стоимости ремонта.

— Правда? И кто же этот филантроп?

— Понятия не имею. Я с ним через его представителя в Норвиче общаюсь. Ну как, брать?

— Тебе самому это решать, Джерри.

— Ладно, решено! Как насчет мебели, начнем со спален?

Андреа почувствовала, что ее слишком уж втягивают в это дело, и начала спускаться по ступенькам.

— Насчет мебели тебе тоже самому решать, — рассмеялась она. — Я не собираюсь тратить за тебя твои деньги. Сад покажешь?

Он спустился следом за ней и распахнул кухонную дверь.

— Я его и сам толком не видел. Сады — не мой конек.

— Ты меня разочаровываешь. Я полагала, ты сторонник идеальных лужаек и безупречных клумб. Особого труда для этого не надо. Если выделить площадку под машину, места совсем немного остается, как раз чтобы размяться на досуге с газонокосилкой.

— Разминками пусть спортсмены занимаются. Ты можешь свою лужайку собственными кровью и потом поливать, а я найму себе кого-нибудь.

Андреа скосила на него глаза. Ей казалось, что после стольких лет городской жизни просто невозможно не захотеть лично распланировать и обустроить свой садик. Если ты, конечно, очень занят, предварительную работу можно поручить другим, но сажать и ухаживать — это все равно что картину рисовать, тоже своего рода творчество.

Джерри остался стоять на месте, но Андреа прошлась по высокой траве в сторону живой изгороди, стараясь вспомнить названия многолетних растений.

— Эй, мисс садовод-любитель! Настало время ленча, и я уже с голоду помираю! — позвал ее Джерри.

Андреа со вздохом побрела обратно. Садоводство для нее — темный лес, но ей хотелось научиться. И не могла понять, как можно этого не хотеть.

До избранной Джерри таверны было рукой подать, и, вылезая из машины, Андреа загляделась на табличку, раскачивающуюся на солидном столбе, — нечто похожее на парусную баржу со старой Темзы с надписью «Гостиница «Баржа».

Джерри уже распахнул дверь, и Андреа не успела как следует рассмотреть каменное здание, крытое красной выцветшей от времени черепицей. Бар был обставлен скромно. В огромном, без изысков, кирпичном камине полыхают дрова, рядом накрыт столик на двоих. Словно из-под земли перед ними вырос не человек — настоящий великан!

— Добрый день, мисс, мистер Робертс. Все уже готово. Не желаете выпить для начала?

— Шерри, пожалуйста, — сказала Андреа.

— Шерри и кружку пива, — заказал Джерри и пододвинул резное деревянное кресло поближе к огню. — Вот так, душа моя, согрей ручки.

Андреа опустилась в кресло.

— Не то чтобы я сильно замерзла, но эта твоя машина! Ну почему ты все время без крыши выбираешь?

— Ха! Я думал, ты любительница свежего воздуха и открытых пространств.

— Конечно, но не ветра же, который так и норовит все волосы вырвать.

Хозяин гостиницы принес напитки.

— Вам понравился коттедж, мистер Робертс?

— Еще как! Через недельку я у вас завсегдатаем стану. Много тут народу по вечерам собирается?

— Сейчас не сезон, но к концу мая здесь каждый вечер яблоку негде будет упасть, за исключением субботы.

— За исключением субботы? — изумился Джерри. — Странно. В других местах суббота чуть ли не всю недельную выручку делает.

— Я тоже так думала, — вступила Андреа. — Но почему у вас-то дела в субботу не идут?

— Потому что мы, мисс, зависим от речного транспорта, а суббота — день, когда большинство отдыхающих отводят арендованные суда обратно в док, где их нанимают новые люди. Те, в свою очередь, только к воскресенью к нам добираются.