— Ладно, согласна. Предварительный отчет он представит уже на днях.

Мария поднялась и прижала руку к своей объемистой груди.

— Мне пора к Джорджии.

— Привези ее как-нибудь к нам, — попросила герцогиня, целуя гостью в щеку. — Я обожаю маленьких детей.

— Как-нибудь непременно, — пообещала та и удалилась.

— Так приятно видеть Марию счастливой. Она никогда об этом не распространялась, но ее первый муж был сплошное печальное недоразумение, и не только в том, что касалось детей. Конечно, мы переживали по поводу Вандеймена, но он резко изменился в лучшую сторону. С Дариеном будет то же самое. — Она повернулась и внимательно посмотрела в глаза дочери. — Ты говорила, что пока не выбрала никого из своих поклонников, дорогая?

— Да, мама, — сказала Тея, предотвращая разговоры о сватовстве.

— Хорошо. Тогда ты вполне можешь оказать поддержку Дариену. — Должно быть, выражение лица дочери было красноречивее слов. — В чем дело? Он тебя пугает?

— Нет… то есть я не знаю: мы не встречалась, — солгала Тея.

— Правда? Мне показалось, что ты познакомилась с ним прошлой ночью и у тебя сложилось о нем вполне определенное мнение.

— Я просто наслушалась о нем всякого.

— Что за странное настроение у тебя сегодня. Переутомилась, наверное? Я ведь прошу о немногом: просто обратить на него внимание. Может, позволить предложить тебе руку, сесть рядом, занять разговорами, принять приглашение на танец, но только без этого выражения на лице, словно ждешь, что тебя съедят. Разве это так трудно?

— Нет, — согласилась Тея. В конце концов, предполагалось, что она помолвлена с виконтом. И чем это все закончится для нее?

— У тебя прекрасная репутация настоящей леди, добродетельной и благоразумной. Это поможет убедить общество в порядочности виконта Дариена. Итак, когда? — Герцогиня открыла свою записную книжку. — Сегодня вечер в «Олмаке», но пока нет возможности пригласить его туда.

Пока? Тея чуть не расхохоталась.

— Музыкальный вечер у леди Рейберн в четверг. Очень избранное общество. Это будет трудно…

— Ты собиралась дождаться отчета мистера Торесби, мама, — напомнила Тея.

— Уверена, что у него к тому времени уже что-нибудь будет. Нам нужно действовать быстро, чтобы изменить ход событий, а то если люди схватятся за какую-то идею, их уже не переубедить, — заявила она решительно.

Тея больше не протестовала. У нее еще три дня до встречи с этим человеком, если только он раньше нагло не ворвется к ним в дом, чтобы заявить на нее права как на свою невесту.

Нужно попытаться увидеться с ним как можно скорее, чтобы объяснить, почему теперь можно обойтись без помолвки.

Глава 10

В полдень Дариен занялся работой с никогда не уменьшавшейся стопкой деловых бумаг. У него уже не было сомнений, что леди Теодосия сохранила их встречу в тайне и за его поведение вызова не последует. Вероятно, теперь она мечется в замкнутом круге, пытаясь придумать, как избежать помолвки.

Эта мысль вызвала улыбку. «О нет, миледи! Вы моя».

Если думать так было коварством, то гроссбухи, счета и квитанции ему посланы в наказание. Он не привык этим заниматься, хотя и понимал, что нужно разбираться во всем, за что ответственность лежала на нем. Глухие удары в парадную дверь оторвали его от очередной колонки цифр.

Не слишком ли быстро он расслабился?

Дариен прислушался: вот Пруссок затопал к входной двери, затем раздались неясные голоса, потом шаги в сторону его комнаты и, наконец, стук в дверь.

— Войдите.

— Вас хочет видеть джентльмен, милорд, — раздраженно доложил Пруссок. Гости явно были ему в тягость.

Поднявшись, Дариен приготовился к худшему.

— Кто?

— Лорд Вандеймен, милорд.

На миг его накрыла волна облегчения, но потом навалились другие сложности. Ван станет его первым гостем. Где его принять?

Мебель в приемной и в салоне до сих пор была укрыта полотном, то же самое было и в гостиной на отцовской половине. Дариен не желал пользоваться теми комнатами, отказался также от большой спальной, которая принадлежала Маркусу, несмотря на то что все следы прошлого были тщательно уничтожены.

Дариен обосновался в третьей спальне, очень скромной по размерам, и пальцем о палец не ударил, чтобы хоть как-то ее украсить или облагородить.

Прежде чем какое-нибудь решение пришло ему в голову, на пороге появился Ван, стройный, светловолосый, с длинным шрамом вдоль щеки.

— Думаешь, как бы меня вышвырнуть? — спросил он с улыбкой, но глаза его оставались серьезными.

Засмеявшись, Дариен пошел ему навстречу, чтобы обменяться рукопожатиями.

— Нет, только вот думаю, где бы тебя усадить. Я практически здесь не живу, но у меня все есть. Эль, вино, чай, кофе?

— Кофе, спасибо. — Ван оглядел комнату.

Дариен отослал Пруссока на кухню и пояснил:

— Здесь все по-спартански. Когда отец умер, душеприказчик вывез отсюда все бумаги, подтверждающие мое право на титул, а я не потрудился их вернуть. Тут еще были книги, какие-то старые альманахи и еще много чего, но все сгнило, и я приказал Пруссоку их сжечь.

— А почему бы не продать все это? Неплохие деньги…

Дариен усмехнулся:

— Как знать… Рад видеть тебя, Ван.

Тот улыбнулся в ответ.

— Тогда позволь спросить, почему мы не увиделись раньше. Я вот только услышал, что ты вчера был на балу у Йовилов, и сразу к тебе: не знал, что ты в городе.

— Обустраивался. — Это прозвучало как извинение. — Может, пройдем в гостиную? Там, правда, все еще не распаковано.

— Тогда зачем тревожить саван? — Ван уселся в кресло с продавленным сиденьем у холодного камина. — Как поживаешь?

Немного встревожившись, Дариен сел во второе кресло. Ван мог приехать к нему просто по дружбе, в этом не было сомнения, но мог и по делу, имевшему отношение к прошлой ночи. У него были свои связи с «балбесами».

— Очень даже ничего, все под контролем, — ответил он. — А ты? Как жена? Дети есть?

В прошлом году Дариен был несказанно удивлен, узнав, что Ван женился на богатой вдове значительно старше его и стал обладателем поместья, пребывавшего в худшем положении, чем у Дариена.

— Все отлично! — сказал Ван. — Рекомендую и тебе обзавестись семьей.

Прежде чем Дариен смог отвлечься на эту тему, Ван спросил:

— Ты специально избегал меня вчера?

— Напролом и в точку, как всегда. Разумеется, избегал. Я был прокаженным на том празднике жизни, и у меня в мыслях не было заражать тебя.

— Никогда не подозревал тебя в донкихотстве. Но если ты и болел проказой, то теперь исцелился: стал любимчиком герцогини Йовил, — правда, не стал дожидаться, когда тебя увенчают лаврами.

— Чем очень расстроил ее, да?

Брови у Вана дернулись.