– Ну и громадина! – Поддакнул ему оруженосец, удивленно всплеснув руками. – Словно шато Крак-де-Шевалье или Аскалон в Святой земле…

Ги усмехнулся яркости сравнения, весело шлепнул оруженосца по плечу:

– Ой, ты, ей Богу, когда-нибудь насмешишь меня до смерти, Шарль! Да! Ничего не скажешь, замок отменный, но, прости меня, на Аскалон он, все-таки, не похож! К твоему сведению, я лично бывал в том замке и видел его, мало сказать, щупал каждый камень! А, вот, на Керак-ле-Шато, в коем изволил одно время проживать мессир Рено де Шатильон, прозванный сарацинами «франкским сатаной», замок мессира Бушара действительно похож!..

– Неужели?.. – удивленно покачал головой оруженосец. – Значит, я все-таки угадал!..

– Ага! Только ты, Шарль, и не догадываешься, почему они так похожи… – хитро посмотрел на оруженосца маршал. – Нипочем не догадаешься…

Оруженосец почесал затылок и сдался:

– Ей богу, не знаю, хозяин…

– Вот, то-то и оно, Шарль! – Покачал головой де Леви. – Ладно, так уж и быть, скажу…

Они въехали на вершину холма, немного постояли и стали плавно спускаться к его подножию, где, как раз начиналась дорога, мощеная камнем, которая вела к замковому мосту и воротам.

– Все просто, Шарль, – ответил Ги. – Переделку и усовершенствование замка Крак-де-Шевалье придумал сам покойный мессир Монморанси, только и всего. А, уже потом, спустя лет десять-двадцать, его отстроили крестоносцы короля Бодуэна Иерусалимского! Видишь, вон, стоит большой кубический донжон в четыре этажа!

Ги показал рукой, Шарль посмотрел и кивнул головой.

– Его начал строить первый сеньор рода. Сначала, он был наполовину каменный, а два верхних этажа были сложены из дубовых бревен. Только году, этак, в 1130, старый барон закончил выкладывать камнем верхние этажи донжона, да вон те куртины с тремя башнями и прорезными бойницами, но без машикулей и стрелковых крытых галерей. Именно такой замок и осаждал мой первый предок…

– Удивительная, все-таки, штука, эта жизнь! – восхитился оруженосец. – Предок воюет, а потомок дружит…. Поразительно!..

Вообще-то, стоит подробнее рассказать об этом грозном замке. Монморанси вернулся из первого крестового похода, где заслужил славу храбреца и бесстрашного рубаки. Вдоволь насмотревшись византийских крепостей и сарацинских каменных твердынь, он загорелся идеей создать нечто подобное и на своих владениях.

Хитрости барону было не занимать и, первым делом, он, как и подобало покаявшемуся грешнику, основал монастырь и аббатство на своих землях. Все в округе и королевстве славили де Монморанси и пели осанну его благочестию. Одного только они не поняли! Он получил возможность использовать труд монахов и паломников в своих целях. Но это еще не все! Он мог получать доходы с монастыря и аббатства, когда у тех не было настоятелей. За три года, он создал первый контур замка, который включал в себя донжон, куртину и три каменные башни. Конечно, наполовину донжон был еще деревянным, куртины низкие, да и подъемного моста еще не было. Но, лиха беда началу! Распоясавшись, отчаянный барон так измучил своими поборами монахов, что, в конце концов, короля Людовика вынудили, скрепя сердцем, атаковать «тирана» и безбожника. Но, замок выдержал двухлетнюю осаду и сдался только тогда, когда его хозяин понял, что тянуть больше нельзя. Король мог окончательно рассердиться на своего вассала и, чего доброго, убить в пылу сражения!

Мессир де Монморанси покорился, выдал замок, который, кстати, осаждал после ранения короля Людовика никто иной, как Годфруа де Леви, предок маршала.

Тома да Марли, для вида, покаялся, выплатил штрафы королю и тем сеньорам, которых он «нечаянно» и по ошибке пограбил… и принялся за улучшение обороны замка.

Почти через сто лет, замок Марли, его так назвали, потому что он располагался неподалеку от аббатства, которое было неподалеку от крупного селения Марли, приобрел окончательный и грозный вид. Семейство окружило замок глубоким и широким рвом, куда постоянно поступала вода из соседней речки. Марли сделали два каменных моста, усилили надвратные башни подъемными механизмами и решетками. Всё это было еще новшеством в те времена, построили второй контур куртин и шесть башен, господский дом, больше смахивающий на дворец знатного вельможи, кузницы, амбары, большую замковую церковь и несколько водяных и ветряных мельниц, которые скопировали у сарацин.

Возле замка разрослась деревня, превратившаяся со временем в небольшой бург, окруженный каменной стеной и воротами, даже ярмарка проводилась возле замка по окончанию жатвы.

Ги де Леви проехал бург и ступил на каменные плиты моста. Навстречу ему вышел шателен замка, поклонился и спросил:

– Что угодно вашей милости?..

– Маршал де Ла Фо приехал в гости к своему старому другу, мессиру Бушару де Марли… – спокойно ответил Ги, осматривая стражников, зашевелившихся в тени арки ворот.

Шателен еще раз поклонился, заулыбался и ответил:

– Боже мой! Какая несказанная радость! Мессир де Леви, мой хозяин так много рассказывал о вас и ваших подвигах в Окситании!..

– Очень рад… – кивнул ему Ги, – скажите, а мессир Бушар в замке?..

– Да, конечно, естественно, сеньор маршал де Ла Фо! Их милость сейчас изволит рыбку удить с тыльной стороны замковой стены!..

– Что? Рыбку удить?! – Раскрыл рот от изумления Ги де Леви. – Бедный Бушар! Это же надо, до чего он докатился со скуки!..

Шателен перекрестился и украдкой посмотрел за спину, опасаясь своего хозяина, вздохнул и произнес:

– Слава Богу, пусть удит. А то, прости Господи, совсем загонял ребят из замка своими штурмами, атаками и прочими премудростями. А, ежели он вынет свой огромный меч-бастард, всё пропало, хоть караул кричи и в Палестину беги!..

Маршал весело засмеялся, вытер перчаткой слезы, выступившие у него из глаз, и сказал:

– Если можно, не извещайте моего друга. Я желаю сам поприветствовать его и посмотреть, как его милость Бушар удит рыбку!

Ги де Леви засмеялся так, что чуть не упал с коня. Стражники невесело усмехнулись, перекрестились и отошли снова в тень ворот. Маршал въехал во двор замка, слез с коня, бросил поводья оруженосцу и пошел к большой дверце, которую указал ему шателен. Стражник, покосившись на гостя, открыл дубовую дверь и пропустил Ги ко рву.

Бушар де Марли сидел с удочками на склоне рва, поросшего травой и бурьяном, и весело насвистывал какую-то песенку. Рядом с ним стоял кувшин с вином и до краев наполненный кубок, на большом ломте белого хлеба лежала холодная говядина, а на скатерти лежал широкий кинжал.

Мессир де Марли взял в руку кубок и поднес его, уже было, ко рту, когда Ги громко сказал:

– Ну, здравствуй, мой друг Бушар! Да! Вижу, ты, брат, дошел до ручки! Рыбку, что ли, удим?!..

Бушар поперхнулся вином, выронил кубок и вскочил.

– Слава Богу! Хоть