«Кто такой Моисей? Очередной персонаж с неестественным именем, который никаким образом не должен быть со мной связан?»

Вечером, когда парень уже собирался идти домой, он решил спросить Евандера:

– Кто такой Моисей?

Похититель посмотрел Абрахаму прямо в глаза и ответил:

– Ты.

Глава 8

Четыре сыра

Начался август. С нового месяца Абрахам потерял счет числам. Как только у парня забрали единственную металическую вещь, он стал искать ей замену. В доме не было материала, с помощью которого можно было бы продолжить пробивать путь на свободу. При всем при этом Абрахаму теперь было страшно заниматься подобными делами из-за недавнего инцидента с Закари. Вопрос «почему я?» ушел. Парень узнал ответ. Потому что он Моисей. Абрахаму не понадобилось много времени, чтобы понять, что это его роль. Парень подменяет человека по имени Моисей. Стрижка, бритое лицо, татуировка на лбу. Все сошлось. Похитителям нужен был лик Абрахама.

Ему было все равно кто этот человек. Парень думал, что вряд ли Моисей может быть лучше похитителей, если играя его роль, приходится стоять возле могил с лопатой.

Абрахам больше не злился. Заместо эмоциям он предпочел полезные мысли. Его главной целью было вернуться домой и вскоре все его размышления свелись к идее того, чтобы втереться в доверие. Раньше ему не особо симпатизировал вариант начать общаться с Евандером, а уж тем более с Закари, но если в теории это может помочь спастись, попробовать стоило. Разве что парень не знал с какой стороны подойти к достижению своей цели. В его новом плане была лишь конечная точка, а что к ней должно привести было не ясно.

В один из дней Абрахам решил начать с простого «здравствуйте», на что Евандер ничего не ответил. Стандартный вопрос по типу «как жизнь?», был также проигнорирован. В следующие дни похититель не проявлял желания разговаривать и спокойно терпел непрошеные любезности. В интересах Абрахама было разговорить Евандера во что бы то не стало, поэтому, не смотря на то, как ему это не нравилось, он продолжал пытаться расположить его к себе. Похититель на встречу не шел. Идя на отчаянные меры, в один из дней парень попробовал поддержать беседу двух мужчин.

– Как тебе вчерашняя картошка фри с горохом? Не думал, что мне понравится, но… – сказал Евандер.

– Ага. Не худшее сочетание, – поддержал Закари.

– Картошку фри не что не может испортить, – подключился Абрахам.

Похитители злобно посмотрели на него и сжали в руках автоматы. Своим взглядом они прекрасно дали понять, что ни звука не хотят слышать от парня.

В другой день, вечером, когда Евандер собирался уходить из дома, Абрахам сказал:

– Я, кстати, повар.

Парень предполагал, что эти слова, как код, повлияют на похитителя, заинтересуют его и положат начало нормальному разговору. Однако, устав от Абрахама, Евандер отреагировал отрицательно. Стиснув зубы и нахмурив брови, он наставил автомат на парня. Оба молчали. Похититель держал палец в сантиметре от курка. По телу Абрахама пробежали мурашки.

«Он не убьет меня, – думал парень, – я нужен им. Я играю роль Моисея. Неужели это все зря? Не уж то они прошли такой путь от похищения меня из Британии, до доставки меня сюда, только чтобы в конце убить за какие-то слова? Нет. Поэтому Евандер целиться мне в кисть руки. Он хочет сорвать злость, наказать, выстрелить, поэтому прицел наставлен на кисть руки, чтобы нанести наименьший урон».

Мысли неслись со скоростью света и Абрахам изо всех сил надеялся, что похититель не нажмет на курок. К счастью, Евандер не стал стрелять и ушел.

Лежа на кровати, собираясь уснуть, парень обдумывал произошедшее. Он думал о том, что действительно нужен похитителям, и может это использовать, может договориться с ними, сказать, что готов помогать добровольно. Все ради того, чтобы взять хоть какой-то контроль над ситуацией. Также, Абрахам понимал, что если снова попробует заговорить с ними, то оружия они уже не опустят.

Погода в августе была уже не просто теплая, а жаркая. Палящее солнце заставило даже похитителей снять свои куртки. Облаков не наблюдалось. Лишь изредка они проплывали по светло-голубому небу. На полминуты закрывали золотую звезду, затемняя землю и не давая жарким лучам касаться человеческих тел. Раз в час дул легкий холодный ветер.

В такой обстановке труд становился невыносимым. Абрахам выполнял свою работу, пот стекал со лба. Копая землю он смотрел в гущу леса, откуда обычно приезжал фургон с заложниками. Всматривался прямо вдаль, меж дубов, пока взгляд не замыливался от жары. Парень надеялся, что однажды к нему приедет подмога, что его найдут и спасут.

Нервы были на исходе. Каждый день Абрахаму приходилось видеть смерти людей. Снова, снова и снова. Заложники смотрели злым взглядом на похитителей, но хуже было, когда они направляли свой взгляд на парня. Некоторые узнавали в Абрахаме Моисея. Те немногие, кто видимо знали его лицо, смотрели на парня иначе, чем на Евандера и Закари. В их взглядах читалась разочарованность, призрение, как бывает только при предательстве. На Абрахама в жизни никто так не смотрел, как они. Парню запомнился один пожилой мужчина, среди заложников. Он не прожигал взглядом не Абрахама, не похитителей, потому что вовсе не имел возможности видеть. Незрячий мужчина испытывал те же эмоции, что и другие, но его глаза не бегали в поисках виноватого, врага, Бога, спасения и будущего пристанища. Слепой человек, скорее всего, даже не знал, что возможно, рядом с ним на коленях стояли его друзья и родные. Два белых пустых глаза, как не видели ничего, так и не будут видеть, после отверстия от пули между ними.

В один из четвергов произошла страшная ситуация. Закари расстреливал заложников, но убил не всех. Было произведено пять выстрелов, в могилы упало пять тел, но когда Абрахам принялся закапывать трупы, то заметил, что один мужчина все ещё жив. Он слабо шевелился, пытаясь вонзить пальцы в землю, и тихо стонал.

«Живой, – панически подумал парень. – Один выжил! Убили только четверых! Четыре заложника мертвы! Четыре трупа придется закапывать и…»

Абрахам в малой степени был рад тому, что человек выжил, в больше степени был напуган и не знал, что делать.

Пуля разорвала выжившему ухо, но мозг не задела. Никто этого не заметил и для похитителей он считался трупом. Если бы парень рассказал о мужчине, его тут же бы добили. Если бы похитители услышали стоны заложника, был бы аналогичный исход.

Мужчина не мог окончательно прийти в себя из-за шока от боли и