Девочка втягивает воздух и — чувствую — затаивает дыхание.

Манчи говорит:

— Тодд?

Я стою над Аароном с занесенным ножом. Мне опять представился шанс. Я снова поднял нож.

Это в моих силах. Это не дурной поступок, я имею на него полное право.

Я мог бы запросто это сделать.

Но нож — это вам не просто так. Это решение, это твой собственный выбор. Нож говорит «да» или «нет», бить или не бить, умирать или жить. Нож берет решение из твоих рук и претворяет в жизнь, и взять его обратно уже нельзя.

Аарон умрет. Его лицо изувечено, голова разбита, он тонет в мелкой луже, даже не приходя в сознание. Он пытался меня убить, он хотел убить девочку, из-за него на меня ополчился весь город, он отправил мэра к нам на ферму — а значит, он в ответе за Бена и Киллиана. Он заслуживает смерти. Заслуживает.

А я все не могу опустить нож и довести дело до конца.

Кто я?

Я Тодд Хьюитт.

Я самое трусливое ничтожество на всем белом свете.

Я не могу это сделать.

Черт бы тебя побрал, снова думаю я.

— Пойдем, — говорю я девчонке. — Валим отсюдова.

Сперва мне кажется, что она никуда со мной не пойдет. С чего бы? И с какой стати я ее позвал? Но как только я повторяю свой призыв — уже настойчивей и беря девчонку за руку, — она идет за мной, за нами с Манчи, и мы отправляемся в путь вместе, черт знает хорошо это или нет, но мы идем, такие дела.

Ночь в самом разгаре. Болото в темноте кажется еще гуще и черней, чем днем. Мы бежим обратно за моим рюкзаком, а потом разворачиваемся и уходим в темноту, чтобы хоть немного отойти от трупа Аарона (пожалста пожалста пусть он умер пусть это будет труп). Мы перелезаем через упавшие деревья и корни, все дальше уходя в болото. Наконец мы попадаем на крохотную полянку — просто участок ровной земли без деревьев и кустов, — и я останавливаюсь.

Я по-прежнему держу нож. Он лежит в моей руке и сверкает, как чувство вины, как слово «трус» — снова и снова. Лезвие то и дело отражает свет обеих лун, и боже, это очень мощная штука. Могущественная — я как бутто должен стать его частью, а не наоборот.

Я прячу нож в ножны, которые висят между моей спиной и рюкзаком — с глаз долой.

Потом снимаю рюкзак и нашариваю в нем фонарик.

— Умеешь пользоваться? — спрашиваю я девчонку, включая и выключая свет.

Она, как обычно, просто смотрит на меня.

— Ладно, неважно, — говорю я.

Горло все еще болит, лицо саднит, грудь ноет, Шум продолжает засыпать меня страшными картинками о том, каково пришлось Бену и Киллиану на ферме, и как скоро мэр Прентисс узнает, куда я сбежал и что будет, когда он погонится за мной, за нами (очень скоро, если не уже), поэтому, какая к черту разница, умеет ли девчонка пользоваться фонарем?! Конечно не умеет.

Я достаю из рюкзака книгу и свечу на страницы. Снова открываю карту и пальцем следую по стрелкам Бена от нашей фермы вдоль берега реки, через болото и снова вдоль реки.

Найти дорогу с болота не так-то сложно. На горизонте всегда видны три горных пика, один поближе, а остальные чуть дальше, но все же недалеко друг от друга. Река на карте Бена пролегает между первым и двумя остальными, такшто нам надо лишь держать курс на прогал между горами, пока не найдем реку. А там мы пойдем вдоль ее берега к тому месту, куда ведут стрелки.

К другому поселению.

Вот оно, в самом низу странички, на краю карты.

Новое и неведомое поселение.

Можно подумать, голова у меня и без того не забита всякими дурацкими мыслями.

Я смотрю на девочку, которая, по-прежнему не моргая, глазеет на меня. Свечу фонариком ей в лицо. Она морщится и отворачивается.

— Откуда ты родом? — спрашиваю. — Отсюдова?

Я тычу фонарем в карту и ставлю палец на второй город. Девчонка не шевелится, поэтому я машу ей рукой, но она по-прежнему неподвижно глазеет на меня. Я вздыхаю, сую дневник ей чуть ли не в лицо и подсвечиваю страницу.

— Я, — показываю на себя, — вот отсюдова. — Показываю на ферму к северу от Прентисстауна. — Это, — обвожу руками болото, — здесь. — Тычу в него пальцем на карте. — А идем мы вот сюда. — Указываю на второй город. Бен написал его название, но… А… неважно. — Ты отсюдова? — Показываю на девчонку, потом на город, потом снова на девчонку. — Ты отсюдова?

Наконец она переводит взгляд на карту, однако на увиденное никак не реагирует.

Я с досадой вздыхаю и отхожу. Мне неловко стоять так близко.

— Ну лучше бы ты была оттуда. — Я снова опускаю глаза на карту. — Потомушто мы туда идем.

— Тодд! — тявкает Манчи.

Я поднимаю голову. Девчонка начала ходить кругами по полянке и рассматривать деревья и кусты, как бутто уже видела их.

— Ты чего? — спрашиваю.

Она смотрит на меня, на мой фонарик и показывает пальцем между деревьев.

— Что? У нас нет времени…

Она опять показывает в нужную сторону и идет туда.

— Эй! — кричу ей вслед. — Эй, стой!

Что ж, придется бежать за ней…

— Мы должны идти по карте! — Я ныряю под ветки цепляюсь за них рюкзаком. — Эй, подожди!

Я коекак плетусь дальше, Манчи бежит следом, а от фонарика почти никакой пользы — луч только выхватывает из темноты отдельные ветки, сучки и лужи. Мне приходится то и дело опускать голову и выдирать откуданибудь рюкзак, такшто смотреть вперед, чтобы не упустить из вида девчонку, почти некогда. Вдруг она встает возле упавшего дерева с вроде бы обугленным стволом.

— Ты чего? — повторяю я, наконец ее догнав. — Куда ты…

И тут я все вижу.

Дерево и впрямь обгорело, причем недавно — неопаленные щепки почти белые и совсем свежие. А рядом полно точно таких же обугленных стволов, по обеим сторонам здоровой свежевырытой канавы: ее как бутто прорыл упавший с неба огромный горящий предмет.

— Что случилось? — Я обвожу фонарем канаву. — Кто это сделал?

Девчонка смотрит налево, туда, где один конец канавы исчезает в черноте ночи. Я направляю туда фонарик, но свет слишком слабый. И всетаки меня не покидает ощущение, что там что-то есть.

Девчонка молча уходит во мрак, навстречу неизвестно чему.

— Ты куда? — спрашиваю я, не надеясь на ответ, и никакого ответа, ясно дело, не получая. Манчи пускается за девчонкой, как бутто хозяин теперь не я, а она, и они вместе скрываются в темноте. Я держусь на расстоянии. От девчонки все еще исходит тишина, и она все еще меня пугает, точно вот-вот проглотит целый мир и меня вместе с ним.