быстро. — Вы это… — тут она на минуту задумалась, — приезжайте завтра на мой концерт. Снимать там будет нельзя, но вам стоит посмотреть… Заодно покажете ваши пленки.

— А как насчет бабок?

— Получите еще столько же.

— Ну, прекрасно просто. Будем.

Солистка отключила трубку, устало опустилась на диван и задумалась о своем…

Мысли ее были запутанны, и понять их было совсем непросто.

Итак. Вонючка Шитман срочно требует деньги. Это — после всего, что она для него сделала. И, причем, сколько раз…

Пресс-секретарша оказалась тряпкой. Старый друг Вася, на которого она надеялась, так никого ей и не подобрал… Блистательный, детально разработанный план рушился на глазах. Надеяться можно только на себя…

Вот кого бы придушила первым — так это гандона-администратора. Журналисты, которых он приволок, и которые, согласно блестяще разработанному и безупречно приведенному в жизнь плану должны были сгореть, как астронавты в бракованной ракете — мало что живы, так еще, суки, и денег требуют. Куда это годится?

Она отхлебнула еще виски. Взгляд солистки остановился на висящем на стене плакате «Распутной жизни». На фоне погруженных во тьму могил в языках вырывающегося из-под земли пламени стояли два гитариста (завтра, кстати, похороны) и она сама… Надолго все это? Если станет известно, что? в действительности происходит, вряд ли группа продержится больше месяца…

Обстановка усложняется… Сестра-сучка начинает наглеть… Сколько времени еще удастся сохранять все как есть?.. Ладно хоть Эдику верить можно.

Вот ведь зараза! — солистка в отчаянье стукнула бутылкой по ламинату. — Одни уроды вокруг… Будь ее воля — перебила бы на хрен. Почти всех. Один Эдик ее понимает… Такой ласковый, такой внимательный. Сильный, верный, преданный, надежный. Честный. Всегда можно на него положиться… Если б не он — подалась бы в лесбиянки.

«В общем, дела плохи… — решила солистка. — Пора действовать».

7. Привидение на сцене

Следующим вечером журналисты подъехали к Ледовому дворцу.

Было жарко, хотя солнце давно спряталось за тучи. Над городом плыл туман от горящих торфяников; тревожное предгрозовое небо застыло над куполом дворца.

Несмотря на то, что группа была местной, концерты она давала не так часто. Около касс и на втором этаже, у входа, раскрашенные под вампиров фаны «Распутной жизни» спрашивали лишние билеты, но все, что было, моментально перехватывали профессиональные спекулянты, которые запрашивали в полтора раза дороже: входные билеты на танцпол под сценой уже стоили больше двух тысяч. Кому-то били морду — пытался продать фальшивый билет.

Вокруг было много ментов, ожидались серьезные беспорядки. Высматривая в толпе одетых побогаче пьяных, на драку мусора внимания не обращали.

Ерш позвонил администратору, и тот провел их через служебный вход, где выписали пропуска с сегодняшним числом.

— Ждите здесь, только не потеряйтесь. — Антон указал на свободную гримерку. — Тут бардак такой… Щас я вам бабок принесу.

В широком темном коридоре у Ерша почему-то сразу возникло ощущение некой нереальности происходящего… Несмотря на то, что на улице была жара, здесь было холодно, как в могиле, дул странный сквозняк, пахло затхлостью и какой-то кислятиной, из глубины здания чуть слышно доносились неприятные гудящие звуки. Ерш всегда думал, что за сценой кипит жизнь… Здесь же было темно, пусто и подозрительно тихо.

Ерш остановился у входа, достав завалявшуюся в кармане коробку сигар «Cаfe Cremе». Осталось две штуки. Валера щелкнул зажигалкой… В свете газового пламени в конце коридора они увидели солистку. Одета она была так же, как и прошлый раз; лицо с родинкой на правой щеке трудно было с кем-то перепутать…

— Привет! — громко поздоровался Ерш. Но солистка, не обращая на него внимания, проплыла мимо, как привидение, и через мгновение уже скрылась за углом.

— Странно все это…

Ерш попытался догнать ее, но, когда он добежал до угла, там было пусто. Наверное, зашла в какую-то дверь.

Валера беззаботно курил сигару:

— Чего ты за ней бегаешь? Надо будет — сама подойдет.

Ерш согласился. Лишь неясные подозрения не давали покоя. Вспомнилось почему-то, что о солистке ходят слухи, будто она появлялась в нескольких местах сразу… Да нет, это чушь.

Вернулся администратор.

— Так… — он глянул на экран своей трубы, — До начала минут сорок. Вот деньги, потом распишитесь… Сейчас она, вроде, хотела вас видеть. Пойдемте, я провожу.

Они прошли в сторону коридора, в котором исчезла солистка. Сделав еще два поворота, свернули налево.

Из-за одной из дверей были слышны женские голоса — они о чем-то спорили.

Администратор постучал. Голоса стихли.

Не дожидаясь ответа, Антон открыл дверь. В пропахшей табаком гримерке, заставленной пивными бутылками, сидели солистка с сестрой. Лица у них были напряженными.

Солистка опять была не в духе. Запустив в администратора пепельницей, она заорала:

— Слушай, Антон, ты задолбал с своей наглостью… А если я голая?

Администратор увернулся от пепельницы. Похоже, он даже не обиделся:

— Сколько не захожу — ни разу тебя голой не видел… Вот, журналисты пришли. Говорят, у них для тебя много интересного.

Солистка натянуто улыбнулась. Ерш заметил, что солистка выглядела бледной, уставшей — к тому же, вид у нее был какой-то отсутствующий — мысли летали где-то совсем далеко…

Тем не менее, Валера достал кассеты.

Солистка тут же махнула рукой:

— Потом… — Она устало потерла виски, пытаясь сосредоточиться. Затем, глядя в сторону, заговорила каким-то бесцветным, формальным голосом:

— Значит, так… У нас новое интересное шоу, в фильме это надо использовать. Просмотрите внимательно все от начала до конца, в следующий раз организуем съемки… Сразу после концерта мы с вами это обсудим. Но запомните: сейчас снимать ничего нельзя — мы вообще в зал с камерами никого не пускаем — только наш штатный фотограф. Декорации используем в первый раз, в постановке много новых, оригинальных моментов — сейчас мы их обкатываем на публике. Не вполне ясно, как все пойдет…

Ерш внимательно осматривал гримерку. На столе рядом с солисткой лежала зеленоватого цвета трупная маска, чем-то напоминающая череп. Рядом висел саван. Видимо, это был новый сценический костюм.

Солистка проследила его взгляд:

— Шоу будет незабываемым, — в ее голосе Ершу почудилась некоторая двусмысленность. — Жаль, музыканты сгорели — мы с ними репетировали… особые номера. Некоторые эффекты должны создать у зрителей ощущение, что перед ними на сцене — привидение… Думаю, им понравится.

Она затушила сигарету:

— Сейчас идите куда-нибудь поближе к занавесу… Прикиньте, что? можно будет потом заснять: фанам всегда интересно, что творится за сценой.

Уже из коридора Ерш успел услышать, как солистка в чем-то убеждала сестру:

— Если у меня не получится, мы обе будем в полном дерьме… Зря ты боишься. Я