добрыми людьми, и твои мечты обязательно сбудутся. И что если чего-то желаешь всеми силами души, судьба обязательно подкинет вовремя нужного человека, и мечта сбудется.

А кроме того, она ведь встала на ноги и пошла раньше всех на свете, побежала раньше всех на свете, поплыла раньше всех на свете. Так почему бы ей и не полететь раньше всех на свете, еще раз поразив своих родителей-педиатров? Может статься, шестой палец на ее правой ноге как раз и обладает этой способностью — позволить ей летать. Может, он послужил бы ей маленьким рулем.

Потому что к своим тридцати пяти годам она еще не нашла никакой разумной причины появления этого отростка. А ведь в нашей жизни все имеет свои причины и право на существование. Провиденс не верила в случайности. Этот лишний палец не был ей нужен, зато делал ее единственной в мире.

И если любовь дарует крылья, как это уже установлено, то почему бы той безграничной любви, которую она питала к Заире, не одарить ее такими крыльями? И если в далеком прошлом мы были рыбами и кошками, как полагали Провиденс и Заира, то, наверное, можно допустить — и это не такая уж безумная мысль, — что мы были тогда же и птицами. Ведь если мы были земноводными и водоплавающими, то почему бы нам не быть и пернатыми, летающими в поднебесье?

Провиденс тряхнула головой, как будто этим простым движением можно было разом вытряхнуть оттуда все дурацкие мысли, затуманившие ей мозг. Усталость, вне всякого сомнения, сыграла с ней злую шутку. Иначе как допустить, что женщина тридцати пяти лет, здоровая, уравновешенная и даже не блондинка, сочла возможными подобные глупости?!

Но предположим обратное. Тогда ей следовало бы отказаться от своего плана, только как бы не пришлось потом локти кусать. Этот безумный день явил ей знак. А встреча с пиратом китайского образца стала вторым знаком. И снова перед ней блеснул лучик надежды. Ведь теперь терять нечего, худшее уже произошло, ее рейс отменили. Больше ее ничто здесь не удерживало.

Провиденс улыбнулась. Можно подумать, она с самого начала ждала именно отмены своего рейса, чтобы наконец доказать себе, что готова на все, лишь бы заполучить свою дочь. Готова даже на самое невероятное.

И она уверенно вошла в гостеприимно распахнутую дверь очередного автобуса, моля Бога, чтобы французский язык Мэтра Юэ оказался более современным, чем у его раздатчика листовок.

— Да, ваша правда, с телеуправляемыми самолетами все было бы куда проще, — заключил мой парикмахер.

— Или с телеуправляемыми облаками, — добавил я. — Тогда Провиденс смогла бы одним нажатием кнопки изгнать со своего небосвода эту зловредную тучу, и самолеты взлетели бы все как один. С другой стороны, и Заира могла бы, нажав на кнопку «выключение облаков», извлечь у себя из груди эту гадость. И жизнь стала бы намного проще, а люди намного счастливее.

— Ну, трудно сказать… Во всяком случае, даже в нашем парикмахерском деле телеуправление облаками принесло бы огромную пользу. Вот, например, мои клиентки — они никогда не приходят в дождливые дни. У них от сырости волосы закручиваются мелким бесом. Я уж не говорю о стрижке и укладке: в такую погоду любая прическа выглядит как пакля. А возьмем земледельцев: кто из них отказался бы от возможности контролировать осадки над своим участком?! Н-да, если вдуматься, на земном шаре полно людей, которые в данный момент мечтают о телеуправляемых облаках…

Врач-массажист пришел чуть раньше обычного. Поздоровавшись с девочкой, он присел к ней на кровать. Впервые за два года он уловил в ее глазах легкую грусть, такую же, какая владела ею до того, как в ее жизни появилась Провиденс. То есть в период, который он в шутку называл периодом пре-Провиденс. Нужно признать, что эта француженка просто осчастливила Заиру. Да и его тоже. Когда она приезжала повидаться с девочкой — а она регулярно летала в Марракеш, — он гораздо чаще заходил на женский этаж. Какая красавица эта женщина! И вдобавок такая добрая! Больше всего ему нравилось то, что она открыла малышке целый мир, не говоря уж о ее подарках, о ее горячей любви и нежности. Он никогда не видел, чтобы кто-то преодолевал столько километров ради встречи с больным ребенком, да еще и не родным, с одной лишь целью — дать этому ребенку несколько часов счастья. Как, например, в тот день, когда молодая женщина приехала с целым пакетом фосфоресцирующих звездочек.

«Астрономия — это штука для мальчиков, девочки — они более приземленные», — подумал тогда Рашид-массажист. Но он знал, что во Франции стараются уравнять в правах мужчин и женщин, поскольку так более справедливо. Кроме того, Провиденс никогда в жизни ни в чем не отказала бы девочке, и уж тем более в том, что якобы должно нравиться только мальчикам. Иначе она не была бы женщиной, которая предпочитает зваться не почтальоншей, а почтальоном.

Увидев этот подарок, Заира подпрыгнула чуть ли не до потолка, еще лишенного звезд.

— Как бы мне хотелось попасть туда! — воскликнула маленькая марокканка, указывая на кусочки светящегося пластика, которые Провиденс по ее точным указаниям прилепляла к потолку, балансируя на табурете.

— Ну, вот теперь можешь воображать, будто ты почти на небе, дорогая.

— Я сяду в ракету и полечу на небо из Парижа! Ну-ка, подвинь вправо вон ту звездочку!!!

— В Париже нет ракет, — ответила Провиденс, передвигая означенную звездочку на несколько сантиметров вправо, — во всяком случае, пока нет. Вот если бы ты там поселилась, то, вполне возможно…

Она произнесла это нарочито безразличным тоном, а сама краешком глаза следила за реакцией девочки, стараясь прилепить дрожащими руками пластиковую звездочку к потолку и не выказать свою заинтересованность. Заира просияла, ее глаза вспыхнули, как яркие звездочки в ночной темноте.

— Ну конечно! — вскричала она. — А это по правде или понарошку?

— По правде, — ответила француженка, довольная тем, что девочка приняла ее предложение с такой радостью.

Девочка бросилась к почтальонше и с силой обхватила ее ноги, точно регбист, решивший блокировать игрока команды-соперницы.

— Осторожней, а то я упаду! — воскликнула та.

Рашид улыбнулся. Как же эти двое подружились! Можно подумать, что они искали и наконец нашли друг дружку. Прямо породнились, подумал он, не подозревая, что француженка материализует это слово, официально удочерив Заиру.

— А ну-ка, скажите, мадемуазель, в котором часу сегодня зайдет солнце? — спросила Провиденс, спустившись наконец с табурета и обретя твердую почву под ногами.

Заира сверилась с блокнотиком, который хранила под подушкой, как самое дорогое сокровище.

— В 19