— Меня беспокоит вовсе не клаустрофобия. — Он сделал большой глоток кофеида. — Ладно, попытаюсь сказать поделикатнее. Насколько я понимаю, голуби привыкли уважать право личности на частную жизнь.

— Да.

— А еще они привыкли к немалой личной независимости.

— Конечно.

Зельда терпеливо ждала, когда Расчет объяснит, куда он клонит.

— На борту корабля ни того ни другого почти не существует, — напрямую сказал Расчет. — Маленькие почтовые корабли, такие как мой, опорами демократии не являются. Мы сможем нормально прожить следующие две недели, не прибегая к насилию, только если ты усвоишь, что тут командую я. Я знаю, что голуби привыкли по всякому поводу задавать вопросы и все подвергать сомнению. Но усвой, что, когда я отдаю приказ, я не формулирую темы для дискуссии. Всякий раз, как появляется выбор относительно того, как и что можно сделать, мы поступаем по-моему.

Зельда приказала себе не обижаться, но почувствовала, что говорит слишком официально:

— Уверяю вас, мне известна традиция, согласно которой капитан управляет собственным кораблем. По лицу Расчета видно было, что он удивлен.

— Правда?

— Я много читаю, — призналась она. — Я по профессии архивариус. Одна из областей, в которой я специализировалась, это художественная литература, посвященная первопоселенцам и освоению системы.

— Великолепно. — Иронично улыбнувшись, он сделал еще глоток кофеида. — Не сомневаюсь, что твоя профессия прекрасно подготовила тебя к корабельной жизни. У меня были неприятности кое с кем из пассажиров, которых я брал на борт до тебя, но с тобой, думаю, их не возникнет.

Может, головная боль сделала Зельду более ранимой, чем обычно? Как бы то ни было, она почувствовала досаду.

— Ирония тут неуместна. Если у вас возникали неприятности с другими пассажирами, то могу предположить, что дело было в том, что ваши приказы отдавались слишком грубо и резко.

— Приказы имеют обыкновение звучать грубо и резко. Я просто хочу, чтобы ты поняла: каким бы тоном они ни произносились, они все равно остаются приказами. Понятно?

— Видимо, это ваш первый приказ. Я вас прекрасно поняла, отан Расчет.

— Я же просил тебя обойтись без «отана».

— Вы предпочли бы, чтобы я обращалась к вам «капитан Расчет»?

— Ну а кто теперь иронизирует? — протянул он. — Обращайся ко мне по имени — можешь использовать любое из имен. Не думаю, чтобы отсутствие таких формальностей подорвало дисциплину остального экипажа.

С этими словами он взглянул на Фреда.

— А Фред вообще-то подчиняется дисциплине? — поинтересовалась Зельда.

— Не слишком. — Расчет немного помолчал. — Ты, наверное, не умеешь играть в «Свободный рынок»?

— Голуби не признают азартных игр.

— Этого я и боялся. Да, две недели полета окажутся длинными.

Зельда немного поколебалась, но потом напомнила себе, что намеревалась быть по возможности уступчивой.

— Я могла бы научиться этой игре, — неуверенно предложила она. — Ведь делать ставки необязательно, правда? Наверное, игра пойдет так же и без обмена деньгами.

— Так именно в ставках весь интерес!

— О! Ну, тогда вообще говорить не о чем. Мне нечего ставить, если не считать нескольких дисков с романами. Вряд ли они вас заинтересуют.

Зельда была очень рада. Она предложила играть — но ее предложение не вызвало у Расчета особого энтузиазма. Тем лучше.

— Я могу сначала попробовать обучить тебя игре, а уже потом мы будем решать, есть ли у тебя что-то, что можно будет сделать ставкой, — медленно проговорил Расчет.

Зельда почувствовала, как в ней просыпается подозрительность, и внимательно всмотрелась в хладнокровное лицо Расчета:

— Я слышала, что многие волки жить не могут без азартных игр.

— Это просто времяпрепровождение. Вид развлечения. Не то, к чему надо относиться со всей серьезностью.

— Значит, вы не относитесь к числу игроголиков? — осторожно спросила она.

Расчет ухмыльнулся — все так же широко и все так же невесело.

— Конечно, нет. Я играю только изредка.

— О, хорошо! — Зельда почувствовала глубокое облегчение. — Ну, в этом случае я, наверное, могла бы попробовать научиться играть в «Свободный рынок».

— Займемся этим, когда немного поспим. Во время полета я придерживаюсь нормального дня Возлюбленной. — Он встал на ноги. — Сможешь сама забраться на свою койку? Или хочешь, чтобы я тебя положил?

Зельда осторожно попробовала сесть. Фред сполз с ее ног, издав недовольное рычание. Зельда не обратила на него внимания, сосредоточившись на собственных ощущениях. Голова у нее до конца не прошла, но боль казалась далекой, превратившись из настоящей катастрофы в смутную угрозу. Она потерла виски, ощущая непонятное разочарование и усталость.

— В чем дело? Тебе все еще кажется, что голова вот-вот разорвется?

Мозолистая рука Расчета скользнула ей под волосы и начала массировать шею.

— Дело не в этом. Я чувствую себя гораздо лучше. Просто… — Она запнулась и взмахнула рукой, выражая отчаяние. — Все должно было быть не так.

— Ты не должна была почувствовать себя лучше?

— Не в этом дело… Это слишком трудно объяснить.

Расчет продолжал растирать ей шею.

— Все переживаешь, что не впала в кому, как «подобает истинной голубке?

— Это лишнее напоминание о том, сколько мне нужно преодолеть, чтобы стать голубем. Вы должны меня понять. Я не хочу испытывать боль. Ни один нормальный человек этого не хочет! Но каждый раз, когда это случается, я осознаю, что не реагирую на боль нормальным образом.

— Нормальным для голубя.

— Но по рождению я должна была стать голубкой, Расчет! — упрямо сказала она. — Помню случай из раннего детства. Я убежала от родителей и попыталась залезть в фонтан на площади. На Клеменции такие красивые фонтаны: в воде плавают светобусинки… Я хотела поплескаться в этом прекрасном сияющем озере. Я тогда еще не понимала, что такого делать не следует, — поспешно объяснила она.

— Естественно. Ужасно не по-голубиному — забираться в фонтаны.

— Да… Ну, я поскользнулась и порезалась. Но я была настолько рада наконец-то забраться в фонтан, что не обратила особого внимания, что вода стала красной от крови. Когда мать нашла меня, с ней чуть не случился удар. И все окружающие были в полном ужасе. Кто-то примчался с инъектором забвеина — и

Я очнулась уже в клинике. Через несколько лет я узнала, что небольшие ранки, вроде той, что я получила в фонтане, среди волков считаются делом обычным.

— И в тот момент ты восприняла это совершенно спокойно. Потому что ты — волк в голубином обличье. — Расчет убрал руку из-под ее волос. — Перестань из-за этого терзаться, Зельда. Нам обоим надо поспать. Хочешь вымыться?