class="p1">Под взлохмаченным чубом Джо я заметил алую струйку – следствие встречи с землёй, и сказал:

– Оставь его в покое.

Тео изобразил саму невинность.

– Кто ж его, собаку, держит? Сам взял да набрался наглости просить меня, раз у бара притормозил, угостить его чем-нибудь. А что с прекрасными леди, спрашивает. Надоели англичанки, сплошные брёвна! Говорит, вот бы, брат, за ирландскую лигу разок сыграть. Дружище, говорю, за чем же дело стало! – Тео хлопнул доходягу Джо по спине, и тот выпал на шаг вперёд. – Знакомься – Шивон, сестра красотки Агаты!

Джо воткнулся в пол, как штырь, сжимая открытку у груди.

Шивон эта встреча не обескуражила. Наоборот, нечто необычное ей было интересно. Тревога Агаты постепенно материализовалась, облекалась в плоть и кровь внука местного сквайра в образе Тео. Мне стало яснее её смятение, когда разгадал выразительный язык тела Шивон. Взгляд, позу, наклон корпуса. Пубертатный период настаивал на завершении. Польском или сассекском, как масть ляжет.

Я заметил, как Тео просемафорил Гарри, и тот медленно двинулся с места.

– Отец Джо из консерваторов, но Джо у нас бунтарь! Только взгляните на зубы, дамы!

Жёсткие пальцы подошедшего Гарри сдавили щёки Джо, и нашим взорам предстал ряд стиснутых серых клавиш.

– Палец в рот не клади!

Тео достал изо рта сигарету.

– Скажи-ка «ам»!

– Я не курю, – пытался вырваться Джо.

– Не глупи, это не в твоём стиле. Так как насчёт свидания, юная леди?

Шивон улыбнулась.

– Я не готова так сразу…

– Чего удумал! – рявкнула Агата.

Тео раздосадованно покачал головой.

– Нельзя так разговаривать с Джо. Это опасно. Вы знаете, какой он дерзкий тип, а? Знаешь, Гарри?

– Ещё бы, – протянул Гарри. – Джо – тихоня, но знаете, как говорят, в тихом омуте… Так вот Джо – тихий наш могильщик…

– Мне нужно идти, – Джо дёрнулся, но с боков его уже плотно поджимали Тео и Гарри.

– Не стыдно тебе, червь паршивый, так вести себя перед девушкой!

– Оставь его в покое, – повторил я.

Тео вылупился на меня.

– А ты не переживай так, Гарфилд. Джо у нас сам о себе позаботится. Джо у нас мужчина. Слышали, леди? – Он трижды хлопнул Джо по щеке. – Подумай, Шивон, ты не знаешь, от чего отказываешься.

И тут прогремел медный бас Гарри:

– К счастью, мы можем тебе показать!

Тео обхватил Джо сзади, обездвижив. От одного взмаха огромной руки верзилы Гарри с брюк Джо отлетели пуговицы, а затем слетели вниз сами брюки.

Ботаники позади первыми взорвались смехом.

– Бычий член! – прокомментировал Питер, сдерживая хохот.

Он был прав: ни волоска, гады, не оставили. Джо походил на вылупившегося пару дней назад птенца. Он брыкался, но был слишком слаб. На щеках Шивон вспыхнул румянец. Меня, как и всех, пробирало, но я честно старался не заржать. Паршивый временами я товарищ, но, клянусь, ситуация была сильнее меня.

Агата отличилась: открыла рот и даже привстала, чтобы лучше разглядеть. Поправила очки, нахмурилась, словно изучала объект с научной целью.

– Ох, извини, Шивон, мы не знали, что наш Казанова окажется самозванцем! – паясничал Тео сквозь хохот.

Джо плакал.

– Ну-ка надень штаны, парень! – послышался голос хозяина бара. – В стороны, олигофрены!

Тео неохотно отпустил Джо. Тот подобрал штаны, выронив открытку, и бросился прочь из «Свиного рыла».

Хозяин подошёл к Тео.

– Чтоб я тебя больше здесь не видел. Усёк?

Тео ухмылялся, его бесстыжая физиономия напрашивалась на хук. Он-то усёк, он в этом деле собаку съел. Кто вспомнит про матч и поражение, когда на щите отсюда вынесут лишь имя Теофила Кочински, который вновь перетянул на себя внимание.

Гарри поднял открытку.

– Ха, здесь какой-то мостик через речку.

Тео выхватил карточку.

– Как мило! Это Тауэрский мост, дебил!

Он перевернул снимок и приподнял брови:

– Только послушайте: «Над всей Флитской тюрьмой безоблачное небо». Ну, дела! Джо ведёт любовную переписку с арестанткой!

Тео покатился со смеху, Гарри услужливо подхватил. Открытку со странной фразой Тео швырнул в мусорное ведро.

В дверях, выходя из бара, он обернулся и глянул на Шивон:

– Захочешь посмотреть, как выглядит настоящий мужчина, я всегда рядом.

Он удалился, вслед за ним вышел Гарри.

Глава 9

Святой Себастьян

Репетиция спектакля начиналась в шесть. Мы опоздали минут на двадцать – приводили в чувство барышень.

Наш храм Мельпомены располагался слева от университета и имел вид небольшого павильона в Георгианском стиле, стены из серого камня утопали в густо разросшемся плюще.

У порога мы притормозили, начали прислушиваться. В актовом зале против наших ожиданий царил громкий голос Поттегрю. Наш режиссёр, буйный, как правило, только при демонстрации силы драматической игры, метал по залу громы и молнии.

Мы постарались войти неслышно. На сцене парни, кто сидя, кто подпирая шекспировские декорации, слушали Поттегрю – у того слюна летела во все стороны (мы звали эту его стадию «отчиткой бесноватых»). Поттегрю жаловался, клял нас на чём свет стоит. Причиной оказался слив информации о ночных наших гуляниях в уши кого-то из муниципальной администрации. Кочински лично выслушал обвинительную речь мэра об аморальном поведении студиозусов нашего заведения.

– Как будто это первый случай в истории!

– Нет, не первый! Не первый! – рявкнул Поттегрю. – Но и глава муниципалитета – не первый год на должности! Эта игра в приличное учебное заведение и довольный муниципалитет однажды может прекратиться!

Возмущение мэра было до того английским, что мера наказания оказалась столь же глупой, как и выходка студентов. Какой-то гений инквизиции постановил, что вместо развесёлой и сильно упрощённой адаптации «Сна в летнюю ночь» наше отличившееся заведение будет обязано представить на майской ярмарке серьёзный спектакль на религиозную тему про римского легионера и мученика святого Себастьяна. Спектакль отобрали у колледжа Святого Аугуста – тот уже вовсю прогонял финальные репетиции и был главным, как мы знали, конкурентом на получение заветного денежного гранта. Чего греха таить, Шекспира мы учили вполсилы и так же слабо играли. До ярмарки оставалось меньше двух недель, как и до экзаменов.

Поттегрю трепал в руках пьесу – три акта на два с чем-то часа.

– Отличились, дегенераты!

Он шлёпнул стопку листов на пол.

– Тео, неси из подсобки бумагу и карандаши.

Гарри отлип от картонного балкона, отправившись выполнять приказ, отданный Тео. И через пять минут мы, лёжа на сцене, записывали под диктовку текст, на ходу распределяя роли.

Часа через четыре по выходе из павильона Тео, спрятавшись за колонной, дождался Джо и резким движением нацепил на него ослиную голову Основы[54]. Было темно, Джо испугался и вскрикнул. Высвободившись, он кинулся бежать.

Кажется,