— Нет, Маш. Никогда. Он еще несколько лет пытался меня вернуть, а потом… Потом перестал пытаться.

— Ты не против, если бы я с ним увиделась? Когда-нибудь?

— Уже поздно, дорогая. Твой дедушка умер. Он так и не женился, и…

— И? Ты жалеешь о том, что ушла от него?

— Я всю жизнь прожила одна, Маш. Всю жизнь. Потому что никогда больше не встретила и наполовину такого, как он. И… Скажу тебе правду. Я до сих пор его люблю. И всегда буду любить. Есть люди, которые как две половинки. Другим никем не заменишь.

— Но ты все же его не простила.

— Дурочкой потому что была. Молодой. Горячей. Думала, такое простить невозможно. Ушла сгоряча, ревела в подушку по ночам. Годами. А все равно не подпускала к себе. Не прощала. Слишком поздно я поняла, что человек может совершить ошибку. И что иногда нужно простить. Ради самой себя. Ради любви. Но… Было уже слишком поздно, Маш. Поэтому и говорю тебе. Цени своего Марка. Вы ведь точно как две половинки.

— Бабушка.

Я сжимаю ее руки, а самой хочется рыдать.

Но, конечно, я не могу ей признаться, что у нас с Марком точно та же история!

— Береги его, Маш. Береги то, что у вас есть.

Вздрагиваю, когда моего плеча касается крепкая рука.

Совсем не заметила, как Марк вошел.

— Я рад, что вы пришли в себя, Валентина Петровна. Вы очень сильно нас с Машей напугали.

— Спасибо тебе, Марк. За все, — бабушка сжимает его руку. — Я ведь знаю, что если бы не ты…

— Это все ерунда, — Марк передергивает плечами.

И я прекрасно вижу, что он вовсе не рисуется сейчас. По-настоящему волнуется и переживает. А еще ему неприятно, что его за такое благодарят.

— Главное, чтобы вам помогло. Но вы ведь у нас сильная, правда? Нам еще с вами танцевать, не забывайте.

— Прощу прощения, но я вынужден вас попросить закончить визит на сегодня, — за спиной Марка в палате появляется врач.

— Нам нужно провести еще несколько анализов и нужно побольше отдыхать моей выздоравливающей пациентке. Теперь можно будет с ней увидеться только завтра.

— До завтра, ба.

Целую ее в щеку, нехотя поднимаясь.

— Марк?

— Я приехал, как только смог. Прости, сейчас мне нужно сделать еще несколько звонков. Рад бы тебя отвести домой, но мне пришлось прервать важные переговоры. Меня все еще ждут, так что…

— Конечно, поезжай. И… Спасибо, Марк.

— Это все ерунда. Маш.

Он рывком прижимает меня к себе.

— Я правда беспокоюсь, ты же знаешь. Вы моя семья. Мои самые родные.

— Конечно.

Я киваю и быстро отстраняюсь.

Спускаюсь вниз, где меня уже ждет машина с Геннадием за рулем.

Быстро разворачиваюсь, поднимая глаза на окна бабушкиной палаты. Ее не видно, но все ее слова до сих пор звучат в ушах.

Больше не сопротивляюсь охране, которую приставил ко мне Марк.

Возвращаюсь в наш дом и без сил падаю на постель.

Дело вовсе не в том, что я боюсь остаться одна. Не в том, что мне практически некуда идти или я боюсь, что не справлюсь. Я справлюсь. Я вовсе не тихая тень собственного мужа. У меня есть стержень и я многого способна добиться в этой жизни. Я готова много работать. И не сдаваться, но….

Мне больно находиться здесь. В нашем с ним доме.

Его измена до сих пор режет сердце и выжигает все внутри.

Только вот….

Может, бабушка права?

Что, если Марк просто совершил ошибку? Понял ее и больше никогда не повторит?

Не будет ли мне в сто раз больнее, если я лишу нашего ребенка отца, который его любит даже сейчас, еще ничего о нем не зная? Или если я сейчас уйду, а после, под самый конец жизни, пойму, что сама разрушила единственную любовь всей своей жизни?

Человек может совершить ошибку.

И сейчас я думаю именно о себе.

Потому что есть ошибки, которых уже не исправить… Как я должна поступить? Дать Марку шанс?

Все еще слишком больно. Особенно, когда передо мной встает его лицо. Его глаза, такие пронзительные. И губы. Такие чувственные. Такие умелые.

Нет!

Молочу кулаками по подушкам.

Я не готова. Не готова простить, что эти губы целовали не меня. И что они мне врали, когда Марк возвращался ко мне, в нашу постель, каждую ночь…

Но я не стану принимать решение сейчас.

Я… Дам себе время подумать.

И наш малыш, в конце концов, ни в чем не виноват. А я собираюсь лишить его отца.

Заставляю себя подняться и долго смотрю на собственное отражение в зеркале. Слезы сами по себе текут из глаз.

— Геннадий. Отвези меня в салон.

Наконец выхожу из квартиры в полной решимости.

Марк привык, что я выгляжу, как серая мышка?

Что ж. Сегодня я постараюсь его удивить. И себя!

Отправляюсь в самый известный в городе салон.

Здесь запись на месяцы вперед, но для жены Марка Князева, конечно же, всегда найдется время и мастера. Никогда этим не злоупотребляла, но сегодня…

Сегодня пора что-то изменить в привычном укладе жизни.

Надо мной колдуют стилисты. А я просто доверяюсь им. Даже не смотрю, отдавшись полностью в их руки.

— Вам нравится? Что скажете, М ария Владимировна?

Открываю глаза и просто… Медленно выдыхаю.

Это… Вроде все та же я и совсем не я одновременно!

Макияжа, кажется, минимум. Но глаза сияют на все лицо. Новая укладка кажется такой простой. Волосы, чуть осветленные на концах, как будто бы спадают на плечи совершенно естественными локонами. Но… При том я выгляжу как настоящая королева! Хоть прямо сейчас на обложку журнала или на какую-нибудь красную дорожку