Козловцы воевали как могли и умели с полицаями, карателями и небольшими группами немцев, перемещающимися на грузовиках. К ноябрю 1941 года уже было видно, что немец не тот, что был летом. Он скис, как говорил Козлов. Это было видно по ответам плененных фрицев. Один прямо заявил, что на подкрепление группы армий «Центр» вермахт перебрасывает «нарванных» из других направлений Восточного фронта солдат.

Для изучения обстановки и совершения диверсионных действий военная контрразведка стала массово забрасывать в тыл противника разведывательно-диверсионные группы. Они действовали дерзко и прицельно. Одна из групп, скоро превратившаяся в отряд под командованием старшего лейтенанта Худякова, 12 ноября 1941 года докладывала в Центр о своих успехах.

Заместителю наркома внутренних дел Союза ССР

комиссару государственной безопасности 3 ранга товарищу Абакумову

…За время нахождения отряда в тылу врага, с 9 сентября по 2 ноября отрядом уничтожено: живой силы 167 человек, которых смогли учесть. Часть живой силы не учтена, которая уничтожена при подрыве машин и поджоге жилых зданий.

Уничтожено грузовых машин с людьми и боеприпасами — 37… транспортных автобусов — 6… легковых машин — 10. Взорвано крупных мостов — 3. Уничтожено мотоциклов с мотоциклистами — 2… спецсобак — 2. Заминирована местность в 17 местах. Уничтожена связь в 21 месте протяженностью 15 километров.

Во время нахождения в тылу противника через свое непосредственное наблюдение и через местное население установил: германская армия истощена. Имеются случаи, когда германские части со слезами прощались с населением.

Немецкие солдаты говорили: «До свидания, нам не быть живыми, мы навоевались». В германской армии исключительно палочная дисциплина, особенно среди последнего пополнения — резервов, в которых можно встретить 16-летнего и 55-летнего солдата. Был случай: за то, что солдат плохо нес службу на посту, он был избит офицером шомполом по спине.

Немецкая армия не уверена в своей победе. В одной из деревень Заборовье немецкий офицер населению заявил:

«Наша армия не способна воевать в России, здесь большие снега и холода, как только возьмем Москву, так кончаем войну, а если не возьмем, то окопаемся и будем ждать весны».

Но к зиме готовятся: в ряде деревень забрали теплую одежду — шубы, валенки и др. теплые вещи… Немецкие разбойники за последнее время исключительно занимаются издевательством над населением…

Командир отряда

старший лейтенант Худяков

комиссар отряда политрук Осташев

В то же время в декабре 1941 года продолжалась мобилизация населения для пополнения огромных потерь РККА в летне-осенние месяцы. В обработанной военной цензурой корреспонденции призывников, направляющихся для формирования частей Красной армии, отмечались факты отрицательных настроений. О них докладывал 2 декабря 1941 года в «Спецсообщении о настроении призывников» заместитель начальника Управления НКВД Московской области майор ГБ Лынько комиссару ГБ 3-го ранга Абакумову. В них были панические настроения:

— Насчет харчей очень плохо… нам дают только по четыре сухаря в день. Гонят народу очень много и пошла болезнь тиф…

— Идем селами и лесом. Гонят нас как скотину… Застала нас зима, холод и болезнь тиф брюшной и сыпной…

— В деревнях, через которые идем, хлеба тоже нет. Нас встречают очень плохо. Случалось, что даже милиционера приводили для того, чтобы пустили нас переночевать.

— Идти дорогой очень плохо, кормить не кормят… Но мы не знаем, как мы перенесем, без фронта умрешь, не только на фронте…

— Мне очень трудно, идем пешком, продуктов у меня ничего не осталось, совсем голодный… В Москве говорил начальник, что «продуктов не нужно, будете обеспечены, все будет». Вот и идем уже 8 дней, ничего нет… Ночуем в деревнях, если дадут что-нибудь (картошки) — и то спасибо, не дадут — идем дальше голодные. Хлеба дают одну буханку на 5 человек, что это за хлеб?.. В городе Е. мы пообедали хорошо за свои деньги…

Правда, было много писем и другого содержания:

— Здравствуйте, дорогие сроднички!.. Я в настоящее время жив и здоров, чего и вам желаю. Где мы находимся — сейчас морозы, зима. Одели и обули нас очень хорошо, дали все теплое, так что зима нам будет нипочем. Пусть враги мерзнут и померзнет их немало… Только вы там в тылу работайте так, как положено… Мы скоро разобьем… немецких бандитов, ну вот пока и все…

(Подробности в книге «Лубянка в дни битвы за Москву» стр. 279–281 и 293. — Прим. авт.).

Не из этой ли категории новобранцев, разуверившихся в способности властей разобраться в мобилизационной неразберихе и наладить быт молодого пополнения РККА, появлялись на фронте дезертиры?!

Это была одна из многочисленных изнанок Великой Отечественной войны, в чем историография обвиняет не народ, а власть держащих.

А большинство воинов становились молчаливыми патриотами Советской России и отчаянно сражались за ее свободу и независимость. Некоторые становились героями по награждению, но большинство были героями своего тревожного времени — тяжелейшей войны в рядах Красной армии, партизанов и в тылу.

* * *

В январе 1942 года отряд Александра Козлова влился в крупное партизанское формирование московского инженера Василия Исаевича Воронченко (1888–1986 гг.) под кодовым названием «Дедушка». Зима стояла суровая. От морозов трещали стволы деревьев. Запомнил Козлов этот тяжелый период по одному, казалось бы, незначительному событию: ему местный житель подарил валенки с черными, нашитыми из хрома задниками, явно долго бывшие в употреблении.

«Ноги в тепле и душе легче, — размышлял Александр. — Теперь каждый благополучно прожитый день обязан будет этой обувке».

«Дедушка», прихрамывающий от ранения и удерживающий равновесие на палку, шышаки на которой были отполированы до зеркального блеска, пригласил старшего лейтенанта Козлова в штабную палатку.

Командир показался ему внушительным: высокий, кряжистый, с крупной лепкой южнославянского лица, густыми черными, без единой сединки волосами. Смоль воронья — и только. На гражданке довоенной можно было даже предположить, что он красится басмой. Кстати, она являлась природным средством для окрашивания волос в темные тона — от светло-каштанового до черного.

Несколько слов о Воронченко.

Когда началась война, 53-летний Василий не мог оставаться в стороне от бед, привнесенных в Россию немецко-фашистскими захватчиками. Василий Исаевич записался добровольцем в народное ополчение, а потом отправился на фронт. Вскоре часть, в которой он служил, попала в окружение, потом — в плен. В плену ополченец Воронченко находился недолго — всего пять суток, затем ему удалось бежать, когда масса советских военнопленных была загнана в глубокий и длинный овраг. Изучив систему охраны и найдя в ней прорехи, Воронченко с группой красноармейцев, воспользовавшись покровом дождливой ночи, просочились по балке в лесной массив. Природа спасла воинов от преследования — грохотала гроза с ливневым дождем…