было неприятно. Оттого, что вы считаете меня в этой сфере осведомленной.

– Однако вы распознали, что магических способностей у товарища нет. Как такое можно понять?

– Не обязательно быть алкоголиком, чтобы знать запах самогона.

Марианна хотела поспорить, но передумала. Утомилась базарить. Развлеклась – и будет. Она спросила:

– Я вас правильно поняла: гражданин всего-навсего эмоцию на кого-то выплеснул?

– Не слишком-то много в его тираде эмоций. Абсолютно пустой голос. Если и угрожающий, то по артистизму.

– Ну что ж, спасибо. Вы нам очень помогли.

– По поводу фоновой озвучки я ничего сказать не могу, потому что ничего не поняла, но думаю, что и не должна была. Это не по моей части.

После недолгой паузы Марианна поинтересовалась:

– Какую озвучку вы имеете в виду?

– Ну, вот эти все пиу-пиу… Вы разве их не слышали?

– Нет. Вам не показалось?

Она ясно услышала, как лечащий экстрасенс Ульяна Белых усмехнулась. Снисходительно и с чувством значительного превосходства.

– Видите ли, Марианна Вадимовна… Я музыкалку окончила с отличием. По классу скрипки. Слух у меня, как у настройщика. Для меня позор и нонсенс не отличить фоновый шум в телефонной трубке от структурных звуков, тем более если те ритмичные. Вам доводилось слушать музыку северных народов?

Марианна процедила «нет», после чего Белых тем же самодовольным тоном продолжила:

– Я бы предположила, что этому субъекту аккомпанирует какой-то тамошний смычковый инструмент. Не вживую, естественно, в записи – слишком тихое звучание, на грани слуховых возможностей. Но звук назойлив. Вы послушайте, полюбопытствуйте. После того как я вам сказала, даже вы… извините, вы тоже должны услышать.

И после всего подобного Марианну еще спрашивают, отчего она к людям нетерпима.

– Я проверю. Спасибо за наблюдение.

Значит, структурные звуки на грани слуховых возможностей. Африканский тамтам, бубен шамана… Смычковый инструмент народов Севера. Похоже на гипноз с привлечением дополнительных средств.

Марианне нужен специалист. Какой? По гипнозу?

Или начать с того, что повнимательнее изучить аудиозапись, пропустив через компьютерную программу?

Наверняка существует софт, с помощью которого любую какофонию можно разложить на составляющие и определить природу каждого присутствующего в ней звука.

И что это даст?

Допустим, запускал Ягин какой-нибудь проигрыватель – да хоть бы и граммофон в соседней комнате, чтобы воспроизвести монотонные звуки неизвестной природы, и под эти пиу-пиу давал команду сдохнуть. И что с того? Не сдохла же Марианна, и Белых жива-здорова, и Лев Алексеич.

Торопливо поднявшись с диванчика и пройдя к подоконнику, где лежал ее смартфон, Марианна нашла в его списке контактов номер Скоморохова и нажала кнопку вызова.

Левка не отвечал.

Убедившись, что номером не ошиблась, она повторила вызов.

Левка не отвечал.

В комнате, которую занимала группа № 2 оперативно-разыскной информации под начальством майора Путято, – с двумя окнами, забранными жалюзи, тремя письменными столами, два из которых сейчас пустовали, старомодным серым сейфом в углу, а у входа – двустворчатым шкафом для одежды, – было прохладно, несколько пыльно и умиротворяюще тихо, если не считать спокойного гула работающего кондиционера.

Саша вспомнил, что в квартире, где решила обосноваться Анка, кондиционера нет, значит, ночью там будет душно. Глупая девчонка. Придумала себе геморрой. Было бы из-за чего… А теперь по причине ослиного упрямства останется там до конца недели, пока хозяева вежливо не попросят.

Он потрогал щеку, вспоминая хлесткое, стремительное, в долю секунды, касание ее ладони. Усмехнулся невесело. Надо же – «касание»… Это, дружок, называется иначе – пощечина. От души вмазала, не стесняясь.

В ящике его письменного стола, аккуратно уложенная в пластиковую папку, ожидала своего часа бумажка рукописного текста. Его рапорт об увольнении. Пока без даты.

Сашу позвали обратно в районное отделение, откуда он был ловко выпихнут больше года назад. С подполковника Федюнина сняли погоны, а самого Федюнина – с должности. Саша может вернуться, если захочет. Так сказал ему Миха Буданов, тоже капитан.

Миха звякнул, чтобы поделиться новостью, а насчет вернуться Саше обратно – это Буданов так пошутил. Кто ж нормальный уйдет из Управления снова на «землю»?

В ОВД, где заправлял Федюнин, Саша попал по распределению, окончив очно-заочное отделение Университета МВД. До универа отучился три года в полицейском колледже, тоже очно-заочно. Работал в охранной фирме, был на хорошем счету. В курсанты пошел, отслужив срочную в погранвойсках далеко от Москвы, на границе с Узбекистаном.

Повестку в армию получил как долгожданное освобождение. Вот такая ситуация у него тогда была в семье.

С Федюниным поначалу отношения сложились неплохие, как и со всем личным составом, – Пастухов не был заносчив и треплив. Через два года из оперов был переведен в старшие опера, в звании тоже повысили с лейтенанта до старлея.

Когда ему предложили кое-что исправить в показаниях фигуранта, сначала не понял, почему и зачем. Ему назвали цену вопроса, он спокойно и без пафоса отказался. Федюнин решил, что предложили мало, но Пастухов отказался снова. Началась тяжкая полоса. В отделе у подполковника имелись сторонники, точнее – подельники, а остальные ребята были нейтралы, так что Саша сделался аутсайдером, а для Федюнина – костью в глотке и первым врагом.

Рано или поздно он бы подкопался и выгнал Пастухова из органов по статье о служебном несоответствии, но с Петровки пришла разнарядка рекомендовать одного сотрудника в штат Управления. Федюнин решил, что он будет идиотом, если не воспользуется столь счастливым случаем, и направил туда с повышением Пастухова.

Саша не возражал, он ведь тоже не дурак, хотя понимал, откуда выросли ноги. За спиной, в мутной воде райотдела, он оставил удовлетворенных федюнинских подельников с подполковником во главе и озлобленных нейтралов, каждый из которых тоже рассчитывал на повышение и имел на это право.

Начало нового этапа его профессиональной карьеры сопроводилось непредвиденным побочным эффектом – изменением в жизни личной, если внутренние переживания без явных внешних проявлений корректно так именовать.

Пастухов не был к этому готов.

Левка Скоморохов убежден, что Саша втрескался в командира по классике, с первого взгляда. Коллеги из других отделов, вероятно, уверены в том же. Только одна Марианна ничего не знала и не замечала. Что касается самого Саши, то с вульгарным общепризнанным мнением он не был согласен.

Он не втрескался. Он полюбил.

Ему не нравились женщины в форменной одежде – ни в тужурке охранницы, ни в полицейском кителе. Неприятный вид, отчасти противоестественный. Особенно если на ней брюки надеты, хотя и в юбке тоже как-то… воротит.

Анечку он впервые увидел именно в мундире и как раз в юбке. Увидев, изумился.

Он хорошо помнил это свое изумление при виде худенькой, стройной… девчонки? Именно так – русоволосой девчонки в майорских погонах. И