Затем он внимательно посмотрел на вдову, и молча стал навинчивать на ствол “Беретты” глушитель.

Блондин сочувственно уточнил, – Он не шутит. У моего друга полностью отсутствует чувство юмора. И он становится очень нервным и неконтролируемым, когда его не слушаются.

– Но я действительно ничего не знаю, – вдова завертелась на стуле, и в волнении стала вытирать выступивший на лбу пот, – Это всё так неожиданно…

– У вас даже платочек с вышитым львом, очень интересно, – блондин аккуратно забрал из рук вдовы платок, – и всё же, где наш товарищ? Я вас очень прошу, просто умоляю, рассказать нам всю правду… Не заставляйте нервничать моего друга. Он страшный человек, порой я сам его боюсь.

Вдова со страхом взглянула на крепыша, а тот, как маньяк-убийца со стажем, с удовольствием, передёрнул затвор “Беретты”.

– Ну, хорошо, только прошу вас, – взмолилась вдова, – все мои слова сохранить в тайне.

– Конечно, пане Рахиль, – блондин кивнул, – можете не сомневаться… Bсе ваши тайны останутся при вас. Как говорится – уйдут с вами в могилу.

Вдова в ужасе замерла. Казалось она перестала дышать.

– Ну, что вы, я пошутил. У меня-то с юмором всё в порядке. Вы нам рассказываете, куда исчез наш товарищ, и мы уходим. Я только в память о нашей встрече возьму ваш фирменный платочек, уж очень он мне понравился. Итак, я вас внимательно слушаю, – блондин посмотрел на крепыша, и тот убрал “Беретту” в кобуру.

– Мой Франтишек был добрым, заботливым мужем. Как говорят, даже кошки не мог обидеть. Жили мы очень дружно, но была у него одна тайна, куда он меня не допускал. От отца ему досталась старая папка с бумагами. Папка эта передавалась по наследству, от отца к сыну, из поколения в поколение. Франтишек периодически рассматривал её, изучал… Я не интересовалась – зачем мне старые бумаги. За год до смерти мужа у нас в доме появились два американца. Не знаю, о чём они разговаривали с Франтишеком, только всё закончилось скандалом… Муж их выгнал. Никогда я не видела его в таком взбешённом состоянии… как будто это не мой Франтишек, такой спокойный и застенчивый, – вдова вздохнула и отпила из своей чашки немного холодного чая.

– А потом мужа нашли мертвым в лесу около Троллей, – глаза вдовы вновь наполнились слезами.

Молодчики, видимо, решили, что старая женщина заговаривается со страху. Они переглянулись и сбавили тон.

– Пани, пожалуйста, ближе к сути, – поторопил блондин вдову, – нас не интересует ваш муж. Я допускаю, что он был достойным человеком, но меня интересует совсем другое, – и он постучал пальцем, по лежащей на столе фотографии Семёна.

– Так я и говорю, – вдова заёрзала и затеребила руками платок, – после того как Франтишек выгнал из дома непрошеных американцев, начались странности. К нам неожиданно заявился начальник местной полиции, который долго рассказывал о гражданском долге, потом зашёл на чай секретарь местного мэра…

– Где наш товарищ? Говори, ведьма, – крепыш громко стукнул ладонью по столу.

Вдова подпрыгнула на стуле, и затараторила, – Я же говорю, начальник полиции, когда уходил, обязал нас информировать о каждом незнакомце… Муж умер, я обо всём забыла, а тут звонок из мэрии – “K вам гость. Когда придёт – перезвони”. Пока гость мыл руки, я позвонила в полицию. Потом мы пили чай с моими миндальными пирожными… Вам они, правда, понравились? – вдова не получила ответа и продолжила, – Затем звонок в дверь. Я пошла, открывать, а гость оставался в гостиной. Я открыла дверь – дальше ничего не помню. Очнулась сидящей в кресле, а гостя уже нет, пропал… Вот и всё.

19. Прага (Борис и Ко.)

Придерживая правой рукой кипу, Борис задрал голову вверх и попытался определить время по знаменитым еврейским башенным часам. Часы, в соответствии с их происхождением, ходили, наоборот – “против часовой стрелки”. Хотя, в данном случае, часовая стрелка никак не могла служить точкой отсчета, так как тоже крутилась в обратную сторону вместе с минутной.

За спиной у Бориса располагалась знаменитая Старо-Новая синагога. Она так вросла в землю от старости, что окошки её первого этажа почти касались земли, а за низенькой входной дверью, выходящей в боковой переулок, были выстроены три ступеньки вниз. Внутри было темно.

– Да, – пробормотал Борис, отвлекаясь от забавных часов, – наша-то получше будет.

Он имел в виду новую синагогу на Большой Бронной, построенную в девяностых на месте Московского дома художественной самодеятельности. Современное здание из стекла и бетона с угловой башней, где в нише сверкала декоративная минора, смотрелось подлинной крепостью иудаизма, в отличие от старого строения с почерневшим фасадом и острой черепичной крышей.

Борис отстал от своих пейсатых компаньонов у входа в синагогу и теперь поджидал Суламифь, которая почему-то немного задерживалась. Вокруг, по узким извилистым улочкам бывшего гетто, сновали многочисленные туристы. Во множестве лавочек продавали картинки из местечковой жизни, глиняные фигурки пляшущих человечков в широких шляпах, серебряные миноры и другую сувенирную мелочь. Все были веселы и нарядны, в соответствии с радостной июньской погодой.

Борис с сомнением осмотрел свой черный лапсердак, коротковатые брюки, старомодные черные штиблеты и уже не вполне свежую белую сорочку. Он определенно походил на одну из глиняных фигурок, продававшихся вокруг.

– В таком виде в приличный ресторан, пожалуй, не пустят, – сокрушенно подумал Борис.

Настроение испортилось. Его не улучшило даже появление Суламифь.

– Привет тебе, странница! – грустно произнес Борис, – Ты только посмотри на меня во что я превратился. Ещё немного, я посыплю голову пеплом и удалюсь в пустыню…

– Пустыня отсюда далековато, сам не дойдёшь, – Суламифь смотрела сквозь Бориса, – но сейчас у нас другие дела. Нашёлся твой брат Семён.

– Семён нашёлся, – Борис обрадовано затанцевал, но вдруг остановился в своём жалком подобии хасидского танца, – Подожди, дорогая Суламифь, а где он потерялся? Мы же с тобой договорились делиться всей информацией.

– Ещё точно не знаю… Кажется, его похитили, а потом обнаружили в здании Музея города Мелник… Интересно, что он там ищет? – Суламифь внимательно глядела на Бориса.

– Да, да, правильно… Семён говорил мне по телефону, что собирается в Мелник, – Борис заметно волновался, но на заданный вопрос, что ищёт Семён – отвечать не спешил, – но чтобы на него напали… Сёмку так просто не возьмёшь. Он в армии в десанте служил и за себя может постоять.

– Ты так и не врубаешься, насколько серьёзная ситуация. Как ты думаешь,