– Хочешь, Таара. Ты всегда хотела вырваться на свободу, найти себя в мире. Узнать, что такое дружба или любовь. Иронично, да? Ты больше не нужна Кросту, он тяготится заботой о тебе. Не нужна этому мальчику, он не готов принять тебя настоящую. Не нужна подруге, ты ее оттолкнула. А той, что помогла тебя вернуть, осталось совсем немного. И что тебе останется? Стать оружием в чужой войне? Смотреть на чужое счастье?

Он берет меня за руку. Я отстраненно чувствую на пальце ледяное кольцо из числа его прошлых подарков. А вернее, моей давней коллекции.

– Ты никогда не думала, что с тобой не так? Почему ты годишься только для ненависти?

– А ты умеешь ухаживать за девушками.

– Я говорю правду, ты знаешь это. Даже нося другое имя, ты неизменно вызывала только ненависть и раздражение. Почему?

Я молча смотрю на небо. Старый детский трюк: задрать голову в глупой надежде, что слезы не прольются на щеки. Раньше казалось, он работал.

Три звезды удивительно ярко освещают пляж. Я бы отдала все, чтобы одна из них погасла.

– Бастиан, а ты хочешь быть королем?

Кристина поднимает голову, и рыжие кудри рассыпаются по его груди.

– Я буду королем. Это не изменить.

– Понимаю. Но если бы ты мог выбирать, ты бы выбрал корону или свободу?

– А ты, если бы могла выбирать, какую магию бы выбрала?

Она хмурится, и он смеется. Выбрать магию… это невозможно представить. Это как выбрать душу – с другой магией ты уже не будешь собой.

– Но все-таки глава Дома Огня – это не врожденный титул. Ты бы мог отказаться, я думаю.

– А зачем? – Бастиан пожимает плечами. – И что делать?

– Не знаю. Поступить в Школу Огня, получить диплом, пойти на работу…

– Король – та же работа.

– Ты получишь дом и найдешь себе принцессу. – Кристина тяжело вздыхает, снова удобно устраивая голову у него на плече.

– Зачем мне принцесса, если есть ты? А еще ты нравишься маме.

– Но не нравлюсь твоему отцу.

– Он вряд ли знает твое имя. Мое-то выучил только потому, что приходится меня учить. И то чаще всего обращается как «Мальчик, подойди сюда». Да и какая разница? Главное, чтобы ты нравилась мне.

– Тогда можно вопрос?

– Ты сегодня весь день их задаешь. Давай.

От окна дует, время клонится к вечеру, но вылезать из-под одеяла, выпускать из рук Кристину и закрывать его лень. Поэтому рядом в воздухе висит крошечный огненный шарик, согревая теплом.

– Другие девочки… они уже давно…

Крис мучительно краснеет, и бледная кожа становится по оттенку очень похожей на ее волосы.

– Они давно близки с теми, с кем встречаются. Я тебя не привлекаю?

– Крис… ты маленькая глупая девочка. Сейчас нельзя, скоро инициация.

– И что? Как инициация влияет на нас?

– Сильные эмоции могут навредить.

– Но другие…

– Я не могу отвечать за других, Крис. Только за себя. Я очень тебя люблю. Не хочу, чтобы магия вышла из-под контроля.

– Бастиан ди Файр, ты самый правильный парень на свете.

Он смеется, перебирая медные кудри.

– Подожди пару месяцев и скажи это снова, Кристина.

Из открытого окна доносятся первые звуки грозы.

Я ушла в запой. Не в тот, что приходит в голову при этой фразе, – мы все равно все выпили еще раньше, – а книжный. Совершенно неожиданно вдруг обнаружилось, что дислексии больше нет, буквы не скачут перед глазами и не расплываются от постоянного напряжения. Я могла читать!

Перетаскав к себе половину библиотеки Кроста, я отключилась. Глотала книгу за книгой, подчас не глядя ни на жанр, ни на обложку. Художественные произведения, стихи, записки путешественников и магов, учебники – я просыпалась, ходила в душ и возвращалась в комнату, где пила чай вприкуску с сушеным имбирем и читала, пока не затошнит. Сожалела о пропущенных на Земле книгах с завлекательными интригующими обложками, вспоминала гигантские двух- и трехэтажные книжные гипермаркеты. Тогда я довольствовалась индустрией аудиокниг, но если бы дислексия прошла чуть раньше…

Эта мысль засела в голове так прочно, так манила, и вдруг оказалось, что думать о Земле приятнее, чем о Штормхолде. И уж точно проще.

А еще при помощи книжек можно было не встречаться в доме с Ясперой, хотя, подозреваю, она тоже вряд ли бесцельно бродила по коридорам в робкой надежде снова поцапаться.

В дверь постучали, и пришлось обернуться.

– Не спишь? Ты сидишь здесь с самого обеда.

– Да, я хотела полетать, но ветер слишком сильный.

Крост помахал какой-то белоснежной коробкой.

– Арен Уотерторн прислал тебе кексы.

– Что он сделал? – Я поперхнулась чаем.

– Прислал кексы. Черника с мятой. Как ты любишь.

Я тут же сунула нос в коробку и обнаружила нечто такое, что на Земле бы назвали капкейками: небольшие кексы с кремовой шапкой и горсткой свежей черники сверху. Из коробки приятно пахло мятой и сдобой, и я вспомнила, что пропустила ужин.

– А если Уотерторн решил тебя отравить? – усмехнулся Крост, глядя, как я откусываю сразу половину от кекса.

– Мир его праху.

Вместо того чтобы уйти, Кейман осмотрелся и сел на постель, все еще стоявшую посреди комнаты. А это значило, что впереди разговор. Вряд ли простой, мы почти не общались с памятного утра. Я вообще могла по пальцам пересчитать моменты, когда слышала свой собственный голос, в доме не с кем было болтать.

– Завтра на закате состоится ритуал. Ты не хочешь поделиться со мной планами?

– Их нет. – Я пожала плечами. – Просто устрою грозу, приду ко дворцу и спрячусь в тучах, а потом найду башню Катарины и заберу ее оттуда.

– А дальше?

– А дальше Уотерторн спрячет ее. И можно будет подумать, как взять короля за яйца. Я не рассчитываю на твою помощь, в конце концов это мои ритуалы. Но надеюсь, что хотя бы не будешь мешать.

– Я говорю не о Сайлере и не о Катарине. О тебе. Что ты собираешься делать? С жизнью, со всем остальным.

– Планы бессмысленны до тех пор, пока сила не восстановилась. Поэтому вытащу Катарину, Брину, доживу до сессии – и посмотрим. Все равно придется встретиться с Акорионом. Вряд ли его безвременная кончина обойдется без моего участия.