Туареги. Наконец-то я вспомнила, где видела это слово. В бумагах отца. Он указывал на возможное происхождение амулета.

По моему телу побежали мурашки.

Весь день я будто слышала чей-то негромкий, едва бормочущий голос. Кто-то долго пытался мне что-то втолковать, но я не могла понять ни слова. То ли этот голос раздавался как бы из соседней комнаты, то ли звучал где-то у меня за спиной, то ли слишком тихо или на чужом языке. Порой я ловила себя на том, что уставилась на колонку всегда понятных цифр так, будто передо мной иероглифы или буквы финикийского алфавита, не в силах разобрать ни строчки.

Вернувшись домой, я включила ноутбук и посмотрела расписание авиарейсов в Марокко. За границей я не была уже несколько лет. Во-первых, боялась самолетов, а во-вторых, с кем было летать? Ив развелась совсем недавно. А до Африки о-го-го…

«Гораздо ближе, чем ты думаешь». Голос, похоже, теперь прозвучал так, будто источник его находился где-то в комнате. Я помотала головой, пытаясь стряхнуть наваждение, и принялась отмечать самые удобные рейсы. Покончив с этим, открыла коробку и достала бумаги отца.

Описание захоронения в районе Абалессы.

«Абалесса (22° 43,60' северной широты, 6° 1,0' восточной долготы, высота 3000 футов) расположена почти в самом центре великой пустыни. Местность пересеченная и скалистая. Захоронение обнаружено в 1925 году Байроном Кун де Пророка,[23]и поначалу его легко было не заметить, приняв могильник за беспорядочную кучу камней, так называемый реджем, которые часто встречаются в Сахаре. При первых раскопках обнаружилось большое надгробное сооружение более 80 футов в продольной оси и 75 футов в поперечной, построенное с использованием древнейших технологий кладки каменных стен без раствора с тщательным подбором и точной подгонкой камня. Несимметричность строения и грубость стиля говорят не о римском происхождении сооружения, как предполагалось до сих пор, а о берберском (см. замечания ниже).

В пределах внешних стен находятся переднее помещение и еще несколько различных по размерам, в самом большом из которых найдена гробница.

По свидетельству очевидцев, останки царицы пустыни были обернуты в кожу красного цвета, украшенную золотой фольгой. Царица лежала, подогнув колени к груди, на распавшихся на фрагменты деревянных погребальных носилках, перетянутых плетеными шнурами из крашеной кожи и ткани. Голова царицы была покрыта белой вуалью с тремя страусовыми перьями. В ушах были изумрудные серьги, на одной руке девять золотых браслетов, а на другой восемь серебряных. Вокруг лодыжек, шеи и талии лежали рассыпавшиеся бусины из сердолика, агата и амазонита.

Эти подробности убеждают в том, что останки принадлежат женщине весьма знатного происхождения. Сотрудники Этнографического музея профессора Морис Рейгасс и Готье полагают, что в данном захоронении находятся останки легендарной царицы Тин-Хинан.

Тин-Хинан (букв, „та, что владеет шатрами“) — прародительница и духовный вождь кочевого народа пустыни, который называет себя кель-тагельмуст (народ покрывала) или кель-тамашек (народ, который говорит на языке тамашек). Арабы называют их туарегами. „Туарег“ — слово арабского происхождения и, по мнению некоторых, означает „отверженные Богом“, поскольку эти кочевники яростно сопротивлялись исламскому завоеванию XVIII века. Согласно легенде, Тин-Хинан вышла из региона Тафилальт на юге Марокко, заселенного берберами, и одна или, по другой версии легенды, со своей служанкой Такамат прошла тысячу миль через всю пустыню и вышла к Хоггару. Там она и основала свое племя. Ей дали титул „таменокальт“ — форма женского рода от „аменокаль“, в берберском языке образуется от мужского прибавлением к началу и концу существительного звука „т“. Туареги до сих пор называют ее „наша матушка“. Представители благородных семей у туарегов утверждают, что могут проследить свою родословную непосредственно до царицы.

Среди погребального инвентаря Байрон Кун де Пророка обнаружил деревянную чашу для верблюжьего молока. В ее основании был отпечаток золотой монеты с именем императора Константина II (337–340 гг. н. э.). Характер захоронения не имеет никакого отношения к мусульманским погребальным обрядам. (Ислам был принесен в этот регион с востока арабами в VIII веке.) Была обнаружена также прекрасно сохранившаяся глиняная лампа распространенной римской конструкции, покрытая копотью, что говорит о том, что ею часто пользовались. Экспертиза датировала эту лампу III–IV веками. По этим деталям мы можем с определенной уверенностью утверждать, что захоронение произведено не ранее IV века н. э., в эпоху поздней Римской империи.

Амулет, найденный нами в могильнике, представляет собой подобие так называемого тчерота, которые носят мужчины и женщины племени туарегов в качестве талисманов, предохраняющих от злых сил, но ответить на вопрос, почему он не был обнаружен во время раскопок в 1925 году, а также последующих, проводившихся в тридцатые и пятидесятые годы, не представляется возможным. Мы нашли его непосредственно в переднем помещении. Он лежал на земле совершенно открыто и не имел никаких признаков того, что был извлечен из погребения. Более того, на нем имеются надписи, которые говорят о том, что они были сделаны в регионе Адаг,[24]а красные сердоликовые диски изготовлены гораздо позднее, чем бусы из того же материала, найденные в могильнике. На каменной стене над ним мы обнаружили надпись, которую я скопировал и привожу ниже. До сих пор никто не смог расшифровать ее. Происхождение самого предмета также остается тайной».

Внизу я увидела ряд странных символов, начертанных синими чернилами.

Я сняла амулет и стала внимательно его разглядывать. Держу ли я в руках одну из вещей, принадлежавших легендарной царице? Или здесь кроется еще какая-то, гораздо более глубокая тайна?

Торопясь поскорей покинуть стоянку и уйти подальше от гнева Росси, сына Бахеди, Мариата смогла унести в загон для верблюдов только одно седло, то самое, что взяла с собой из дома в Ахаггаре. Очень красивое, сработанное из кожи и резного дерева, украшенное латунными пластинками и скрепленное медными гвоздями, оно досталось ей от прабабушки. Сидя в нем, она чувствовала себя настоящей принцессой, каковой, впрочем, казалась себе всегда. Ей очень не хотелось уступать седло старой женщине, но из вежливости она заставила себя сделать это. Посмотрев на седло, Рахма рассмеялась.