Когда в тот день я наконец покинула опасную зону, точнее подошла к опасности совершенно иного рода, скрытой в «Книгах и сувенирах Бэрронса», я с первого взгляда влюбилась… в книжный магазин. С его владельцем все было совершенно иначе. С ним у нас была война с первого взгляда. И я не уверена в том, что хотя бы что-нибудь изменилось, разве что мы оба начали искренне ею наслаждаться.

Позже в тот же вечер Бэрронс появился в номере, который я сняла в «Кларин-хаусе», и попытался угрозами заставить меня уехать. Не сработало. Я тогда была милой, одетой в розовое и до смерти перепуганной девушкой, но не отступила.

Я хмурюсь и тру лоб, потом пощипываю переносицу. В моей голове зудит. Иногда, когда я думаю о той ночи, происходит кое-что странное. Словно в моем черепе спрятано нечто, тщательно завернутое в этикетку, и что-то беспокоит его, вздымая пыль, привлекая мое внимание к месту, в которое я могла никогда не заглянуть. Благодаря «Синсар Дабх», постоянно вмешивающейся в мою жизнь и пытающейся узурпировать мои мысли, я стала профи по ориентированию в смутно освещенных коридорах своего мозга, что-то обходя, что-то пряча подальше в тень, что-то подбирая и вынося на свет (это происходило все чаще).

Но это… Я даже не знаю, что это такое.

Оно не ощущается как часть Книги или меня. Словно кто-то другой спрятал там посылку, тщательно упаковав ее в несколько защитных слоев и оставив в маленькой пещере, куда я могу никогда не…

— Ты дала клятву, обязалась ослабить напряженность! — шипит голос. — Теперь это моя территория.

Мой взгляд устремляется вперед, и я с изумлением обнаруживаю себя в семи или восьми кварталах вглубь Темной Зоны. Мое тело немедленно готовится к бою, рука уже на копье. Мои призраки щебечут и взлетают на крыши. Серая Женщина, крадущая красоту, явно нравится им не больше, чем мне. Я жалею, что не могу вычислить причины, по которым Невидимые иногда решают оставить меня в покое.

Я наслаждаюсь возникшей свободой и расправляю плечи, которые неизбежно сутулю, когда Невидимые приближаются ко мне. За исключением ночи, когда я последний раз видела Дэни, прошло уже много месяцев с тех пор, как мне удавалось постоять на улице в одиночестве.

Теперь я лицом к лицу с Невидимым врагом — один на один, мне ничто не мешает. Это потрясающе, как в старые времена.

Серая Женщина, ростом под три метра и вся усыпанная открытыми, сочащимися язвами, отвратительна. Я ненадолго сосредоточиваюсь на длинных тощих руках, покрытых присосками, едва не убившими Дэни в ту ночь, и вспоминаю, как вынудила злобную Невидимую вернуть девочке высосанную из нее жизнь в обмен на грязную сделку, которую мне не стоило заключать, но которую я заключила бы снова, окажись на кону судьба Дэни.

Я поднимаю взгляд на разлагающееся лицо и вспоминаю пришепетывающих Фей, которые убили мою сестру, и сколько раз эта тварь питалась людьми, и бесчисленные жизни, которые она искалечила и погубила.

Я не видела на улицах никого из подчиненных Риодана. Моя стая мне не мешает.

Момент идеален. Я ши-видящая и мощный Нуль. У меня оружие, которое убивает Фей. Мне не нужно ничего от моего внутреннего психопата. Моего копья достаточно. «Синсар Дабх» здесь и не пахнет. Я иногда задумывалась, не Книга ли виновата в том, что меня преследуют призраки, не она ли призвала их, чтобы мучить меня, решив, что, если она достаточно долго не пустит меня в бой, я передумаю и соглашусь на ее бесконечные уговоры.

Ни за что.

Сегодня я собираюсь отправиться домой пружинистым шагом, с хорошим настроением и мыслью, что я избавилась от одного из множества своих врагов. Покончив с этой грязной злобной тварью, я снова почувствую себя прежней, почувствую, что сражаюсь на стороне добра, спасая неизвестно сколько тысяч жизней.

— Ты покинешь это место! Оно мое! Ты обещала мне свободу передвижений. Ты должна мне услугу! — шипит Серая Женщина.

Именно этого мне так не хватало несколько минувших месяцев: золотой возможности врезать по зубам собственным сомнениям, напомнить себе, что, несмотря на подстрекательства Книги, я главная. Решения принимаю я, а не «Синсар Дабх». Она может трепаться сколько угодно, может вмешиваться в мои мысли и без конца меня искушать, но я сама распоряжаюсь своим телом и диктую условия.

Невидимые — вредители, они убили миллионы людей и с радостью пожирали бы наш мир, пока от него ничего не осталось бы. Я презираю их и ненавижу себя за то, что больше их не убиваю.

В бою мое копье светится белым. Я добро.

— Знаешь что, — я прыгаю на Серую Женщину, — я солгала.

«Да», — шепчет «Синсар Дабх».

И все погружается во тьму.

Я с трудом прихожу в сознание, отчаянно хватая воздух ртом. Я на коленях, в канаве — что меня не удивляет, я близко знакома с дублинскими канавами, меня слишком часто тошнило в огромное их количество.

У меня все болит. Поясницу тянет, руки горят, колени содраны, и я промокла до нитки.

Я смотрю на небо, гадая, не пошел ли снова дождь. Здесь часто дождит.

Нет, солнце все еще сияет, ну, почти. Оно касается горизонта за… Я хмурюсь. Что произошло? Где я? Не в Темной Зоне, это ясно, я в другой части города.

Мягкий смешок перекатывается в моей голове. «Земля Свободных, МакКайла. Дом Смелых, Прекрасных и Смертоносных. Только не говори, что тебе не понравилось», — с шелковой нежностью тянет «Синсар Дабх».

Что-то капает мне на голову, стекает на лицо. Я прикасаюсь к щеке и смотрю на свою ладонь. Она покрыта зеленой слизью.

И красной кровью.

Ногти испачканы. Под ними застряло нечто такое, что я отказываюсь рассматривать.

«Не смотрит вверх, не смотрит вверх.

Продолжай в том же духе, Принцесса, и я сама тебя убью. Не думай, что я не сумею».

Я крепко зажмуриваю глаза.

«Некуда бежать, негде прятаться», — почти поет Книга и показывает на внутренней стороне моих век картинку: я стою на коленях в «Книгах и сувенирах Бэрронса», приставив дуло к виску.

«Шучу-шучу. Никогда не позволю тебе это сделать. Ты моя, крошка», — гнусавит она, отвратительно пародируя Сонни и Шер.

Скривившись, я открываю глаза и опасливо смотрю вверх.

Твою мать, твою мать, твою мать!

На фонарный столб, под которым я скорчилась, насажена Серая Женщина — искалеченная, выпотрошенная, четвертованная.

И живая.

Куски ее тела извиваются в агонии. Присоски конвульсивно открываются и закрываются, и она каким-то образом еще способна издавать звуки: стоны и всхлипывания от ужасающей боли.

Я роняю голову, и меня тошнит в канаву. На человеческую кисть. Оторванную в запястье.

«Он хотел тебе помешать».

— Нет, — шепчу я.

Я узнаю́ обрывок формы, оставшийся на запястье. Погибший — один из Хранителей Джайна. Я ни за что бы не убила человека. Не причинила бы зла невиновному. Пусть мне не нравятся методы Джайна — он отнял у Дэни ее меч и с радостью избавил бы меня от копья, если бы мог, — но он и его люди выполняют для города опасную и крайне необходимую работу.