Я дождался, пока мои подопечные угомонятся. Потом еще подождал, пока до них дойдет, о ком я говорю. А дальше меня прорвало:

— Все помнят, что там было? Это стремное позорище для кого угодно, особенно для девочки. Поэтому я не хочу, чтобы вы трепались об этом в школе и после школы. — В моем тоне появились угрожающие нотки. — Если до меня дойдет, что кто-то из вас чесал языком про нее… Короче, понятно, что будет.

Кто-то хихикнул, и я вызверился на виновника.

— У тебя, Пирс, две сестры, — резко напомнил я, глядя на покрасневшего хукера[17]. — Как бы ты себя чувствовал, случись такое с Мэрибет или Кейденс? Хотелось бы тебе, чтобы парни болтали о ком-то из них?

— Нет, конечно. — Пирс покраснел еще гуще. — Извини, Кэп, — пробормотал он. — От меня ты ничего подобного не услышишь.

— Умница, — кивнул ему я и продолжил разговор с командой: — Про то, что произошло с ее одеждой, — никому ни слова. Ни друзьям, ни любимым мягким игрушкам. Улетучилось. Стерлось. Вообще никогда не случалось. И раз мы затронули эту тему, вообще не заговаривайте с ней, — добавил я, войдя в раж. Этого я требовал уже по чисто эгоистичным причинам, о которых не позволял себе особо задумываться. — Никаких замечаний на ее счет. Вообще не смотрите в ее сторону.

Игроки постарше только покивали и продолжили делать то, что делали до моего выступления. Ребята молча показывали, что я уделяю событию слишком много внимания.

Но долбаный Ронан Макгэрри с его поганым ртом не собирался униматься.

Я не любил этого парня, просто реально не выносил.

Ронан, шумный, трепливый третьегодок, расхаживал по школе словно царь горы.

В этом году он стал лишь еще наглее, после того как Ронана включили в старший состав команды вместо Бобби Рейлли: тот получил травму передней крестообразной связки колена и был вынужден досрочно завершить сезон.

Макгэрри, средненький регбист (и то с натяжкой), играл в полузащите в этом сезоне и на поле становился настоящей занозой у меня в заднице.

В нашу команду он попал только потому, что его мать была сестрой коуча. Талантом там и не пахло.

Я с удовольствием осаживал его при любой возможности.

— А это еще почему? — выкрикнул он теперь из противоположного конца раздевалки. — Ты ее застолбил, что ли, Кавана? — Подзуживаемый парой дружков из числа запасных, этот блондинистый говнюк продолжил: — Кавана, она твоя или как?

— Уж точно не твоя, членосос, — не раздумывая, крикнул я в ответ. — Про тебя вообще речи не было. — Я смерил его взглядом и с показным недовольством добавил: — Ты для меня не проблема.

Несколько парней взвыли от смеха, потешаясь над Макгэрри.

— Да пошел ты! — огрызнулся он.

— Ой, больно! — Я изобразил гримасу боли, затем улыбнулся ему во весь рот. — Так больно, сил нет.

— Она в моем классе, — выкрикнул Ронан.

— Как тебе повезло! — Я захлопал в ладоши. Услышанное мне очень не понравилось, но я скрыл раздражение за изрядной порцией сарказма. — Тебе выдать за это медаль или ценный приз?

Потом я снова обратился к игрокам:

— Парни, она совсем молоденькая. Слишком маленькая для любого из вас. Так что держитесь от нее подальше.

— Ко мне это не относится, — подал голос юный отморозок. — Она со мной одного возраста.

— Нет. В твоем случае дело не в возрасте, — спокойно парировал я. — Она слишком хороша для тебя.

Над Макгэрри снова захохотали.

— Кто хочет, тот может признавать тебя за школьного бога, — прорычал Ронан. — Но насколько я понимаю, у всех на эту дичь равные права. — Выпятив грудь, словно самец гориллы, он с ухмылкой посмотрел на меня. — И если мне захочется, я эту девчонку поимею.

— Дичь? — с жестоким смехом переспросил я. — Поимеешь, если захочется? Мелкий, да ты в каком мире живешь?

Щеки Ронана порозовели.

— Я живу в реальном мире, — зло ответил он. — В том, где люди, чтобы получить желаемое, вынуждены работать. Им это не преподносят на блюдечке только потому, что они состоят в Академии.

— Ты так думаешь? — Я изогнул бровь и наклонил голову вбок, разглядывая этот экземпляр. — Впрочем, думать тебе не дано. У тебя извилин совсем нет, раз ты решил, что мне все в жизни преподносят на блюдечке. И раз относишься к девочкам как к дичи. — Я покачал головой. — Они девочки, Макгэрри, а не карточки с покемонами.

— Зато ты, конечно, великий, да? — тявкнул он, клацнув зубами. — Думаешь, ты охренеть какая звезда? Ну так нет.

Устав от его кривляний, я кивнул на дверь:

— Собирай манатки, мелкий. Я с тобой в эти игры не играю.

— А может, Джонни, сделаешь нам одолжение и свалишь сам? Мечтаю, чтобы ты срулил к своим юниорам и не мешал нам жить, — прорычал он. Физиономия у него стала до противного багровой. — Ты ведь для этого торчишь в Академии? — сердито спросил он. — Чтобы тренироваться? Чтобы подниматься все выше и получить контракт? — Макгэрри уже пыхтел от злости. — Так и вали туда. Уходи из Томмена и катись в свой Дублин. Получай контракты и не маячь у нас перед глазами!

— Образование, Ронан, очень важно, — улыбнулся я, наслаждаясь его ненавистью ко мне. — И в Академии это подчеркивают.

— Держу пари, ведущим ирландским тренерам ты вообще не нужен, — метнул он новую порцию злости. — Все разговоры, что ты летом будешь играть в Лиге до двадцати лет, — твоя сраная брехня.

— Мелкий, тебе пора закрыть дверь с той стороны, — вздохнув, вмешался в разговор Хьюи Биггс, наш десятый номер и мой хороший друг. — Выглядишь как недоделанный клоун.

— Я? — завопил Ронан, с ненавистью глядя на Хьюи. — Этот токсик разгуливает по городу, как будто он тут хозяин, учителя ему все спускают, он вас строит. А вы все глотаете!

— А ты своей завистью провонял всю раздевалку, — лениво растягивая слова, ответил ему Хьюи. — В самом деле, двигай отсюда, мелкий. — Хьюи пригладил светлые волосы и встал рядом со мной и Гибсом. — Выставляешь себя полным дебилом.

— Хватит называть меня «мелкий»! — взвился Ронан и двинулся на нас. — Я вам, на хер, никакой не мелкий!

Никто из нас троих не двинулся с места, мы забавлялись его детской истерикой.

Ронан с сентября стал для команды проблемой; он не выполнял, что ему говорили, ломал линию, выделывался на поле, из-за чего мы едва не проиграли несколько матчей.

Сегодняшняя истерика была далеко не первой.

Очередная выходка в длинном списке его фортелей.

Это посмешище нужно было приструнить.

Если его дядя не готов это сделать, придется мне.