В самом начале был в Андалусийском королевстве город, где жительствовали короли, прозывавшийся Лебтитом, или Сеутой, или Хаэном. В городе этом была мощная башня, в двустворчатые двери которой никто никогда не входил и назад из них не выходил, потому что были они заперты. Каждый раз, как умирал один король и на высокий трон всходил другой, он своей рукой вешал на входных дверях еще один замок, и так стало их двадцать четыре, по одному на короля. И вот случилось, что один недобрый человек, сторонний королевскому дому, захватил власть и, вместо того чтобы повесить на дверях новый замок, пожелал снять двадцать четыре прежних и взглянуть на то, что хранилось в той башне. Визирь и эмиры умоляли его не делать этого и спрятали связку ключей, сказав ему, что повесить один замок легче, чем сбить двадцать четыре, но он твердил с удивительным упрямством: «А я хочу знать, что там, в этой башне». Тогда они предложили ему все, что у них было: стада, христианских идолов, серебра и злата, но он не пожелал отступиться и собственноручно (да отсохнет его рука) отпер двери.

Внутри были фигуры арабов из дерева и металла, арабы восседали на быстроногих верблюдах и скакунах, на спины им ниспадали чалмы, на перевязи висели кривые сабли, в правой руке они держали копья. Все это было наяву, фигуры отбрасывали на пол тень, слепой мог удостовериться в том, что они есть, ощупав их, причем передние копыта лошадей не касались пола, удерживаясь в воздухе, словно лошади встали на дыбы. Фигуры, исполненные так мастерски, привели царя в ужас, но еще больше ужаснули его полный порядок и безмолвие – все они смотрели в одну сторону, на запад, и не слышалось ни звуков человеческого голоса, ни рожка. Вот что было в первой палате башни. Во второй стоял выточенный из цельного изумруда стол Сулеймана, сына Дауда, – мир им обоим! – изумруд же, как известно, зелен и обладает несказанной и сокровенной силой унимать бури, уберегать хозяина от соблазнов, спасать от поноса и злых духов в кишечнике, способствовать благоприятному решению тяжб и помогать при родах.

В третьей были две книги: одна, черная, толковала о полезных свойствах металлов, про талисманы, и какие дни что значат, и еще про способы приготовления ядов и противоядий; другая была белой, и о чем она толковала – понять не удалось, хотя все слова были написаны четко. В четвертой они нашли карту поднебесной с королевствами, городами, морями, замками и подстерегавшими путешественника опасностями, и у всего было свое название и точные очертания.

В пятой нашли круглое зеркало работы Сулеймана, сына Дауда, – мир им обоим! – цена которому немалая, потому что изготовлено оно было из различных металлов и тот, кто смотрелся в него, видел лица своих отцов и детей – начиная с Адама и кончая теми, кому суждено услышать трубы Страшного суда. В шестой был эликсир, одной капли которого хватало на превращение трех тысяч унций серебра в три тысячи унций золота. Седьмая выглядела пустой и была такой длинной, что стрела, пущенная самым искусным лучником, не долетела бы до ее конца. На задней стене они увидели страшную надпись. Взглянув на надпись, царь понял ее смысл, вот что в ней говорилось: «Если чья-нибудь рука отворит двери этой башни, воины во плоти, похожие на тех, из металла, которые стоят у дверей, завладеют царством».

И случилось это на восемьдесят девятом году хиджры. И года не истекло, как Тарик завладел этой башней, сверг короля, увел в полон женщин и детей и опустошил земли. Так попали арабы на земли Андалусийского королевства с его фиговыми деревьями и поливными лугами, на которых не ведают жажды. А что до сокровищ, то молва гласит, что Тарик, сын Зиада, отдал их калифу, своему господину, а тот спрятал сокровища в пирамиду.

(Из сказок «Тысячи и одной ночи», ночь 272)

Арабский историограф Эль Исхаки так говорит об этом: «Рассказывали верные люди (но только один всемилостивый Аллах всеведущ и всемогущ и бдит), что был в Каире некий человек, большой богач, но такой щедрый и мягкосердый, что все свое богатство, кроме отцовского дома, он растерял и пришлось ему самому зарабатывать себе на хлеб. Он так много трудился, что однажды сон сморил его прямо в саду под фиговым деревом, и увидел он во сне человека, с одежд которого стекала вода. Вытащил человек изо рта золотую монету и сказал: „Твое счастье в Персии, в Исфахане, отправляйся на поиски его“. Наутро он проснулся и отправился в долгий путь и преодолел моря и пустыни, пересек реки, унес ноги от пиратов и идолопоклонников, от диких зверей и людей. Прибыл он в конце концов в Исфахан и, раз застала его ночь уже в черте города, расположился на ночлег во дворе одной мечети. А возле мечети стоял дом, и случилось так, что по воле Всемогущего забралась через мечеть в дом шайка разбойников, и все, кто там спал, повскакивали от шума и стали звать на помощь. По соседству тоже закричали, на шум прибежал начальник стражи со стражниками, и налетчики убежали по плоской крыше. Начальник стражи приказал осмотреть мечеть, и, найдя там человека из Каира, стражники так поколотили его бамбуковыми палками, что он едва жив остался. Через два дня он пришел в себя в каталажке. Начальник стражи послал за ним и сказал ему: „Кто ты таков и откуда?“ И тогда он сказал: „Я из славного города Каира, а зовут меня Мохамед Эль Магреби“. Тогда спросил начальник стражи: „Что привело тебя в Персию?“ И тогда он решил сказать правду и сказал: „Явился мне во сне человек и велел отправляться в Исфахан, потому что там мое счастье. И вот я в Исфахане и вижу, что обещанное мне счастье и есть те самые палки, которыми ты меня так щедро наградил“.

Услышав эти слова, расхохотался начальник стражи во все горло, а насмеявшись вдоволь, сказал ему: „О легковерный и сумасбродный человек, три раза мне снился дом в Каире, в котором есть сад, в саду солнечные часы, позади часов фиговое дерево, за деревом фонтан, под фонтаном сокровище. Я нисколько не поверил этому вздору. А ты, порождение дьявола и ослицы, скитаешься по городам только из-за того, что тебе что-то привиделось во сне. Чтобы тебя больше не было в Исфахане! Возьми эти деньги и убирайся“».

Человек взял деньги и возвратился к себе домой. В саду под фонтаном (тем самым, который приснился начальнику стражи) он нашел сокровище. Вот как Господь благословил его, вознаградил и укрепил в вере. Милостив Господь, и неисповедимы пути Его.

(Из сказок «Тысячи и одной ночи», ночь 351)

Жил в Сантьяго некий настоятель, которому очень хотелось обучиться искусству колдовства. Прослышал он, что дон Илиан из Толедо, как никто, сведущ в нем, и отправился в Толедо.

Приехав, он прямиком пошел к дону Илиану, коего застал в уединенном покое за чтением. Тот радушно принял пришельца, попросив не торопиться с делом, которое его привело, и для начала поесть с дороги. Потом он предоставил ему прохладный покой и сказал, что очень рад гостю. Насытившись, настоятель поведал о причине своего приезда и попросил обучить его науке колдовства. Дон Илиан сказал, что догадался, что перед ним настоятель, человек с положением и видами на будущее, но опасается, как бы его услуга не была потом позабыта. Настоятель клятвенно пообещал, что никогда не позабудет оказанной ему милости и не останется в долгу. Когда они договорились, дон Илиан сказал, что искусство колдовства постигается только в уединенном месте, и, взяв гостя за руку, отвел в смежную комнату с большим железным кольцом в полу. А служанке он велел приготовить на ужин жаркое из куропаток, но не начинать, пока не прикажут. Вдвоем они потянули за кольцо и по гладкой каменной лестнице сошли так глубоко вниз, что настоятелю показалось, что Тахо течет у них над головами. Лестница вела в подземелье, в котором были келья, библиотека и что-то похожее на кабинет с орудиями колдовства. Они стали разглядывать книги, но в это время вошли два человека с письмом для настоятеля от епископа, в котором тот извещал, что очень болен, и велел поторапливаться, если настоятель хочет застать его в живых. Такие события очень озадачили настоятеля: то ли ехать к дяде, то ли продолжать обучение. Он решил написать письмо с извинениями и отослал его епископу. Спустя три дня прибыли несколько человек в траурных одеяниях с письмом к настоятелю, в котором было написано, что епископ скончался и ему выбирают преемника и что, будет на то Божья воля, изберут его. Еще там говорилось, чтобы он не заботился о приезде, потому что гораздо лучше, если выбирать будут без него.