открылись, вытесняя её из моих мыслей. Я вышел из машины, позволяя прохладному ночному воздуху обдать меня.

Шеннон встретила меня в дверях улыбкой и ещё одним бокалом бурбона. Как только я вошёл, её пальцы переплелись с моими, и она усадила меня на диван. Я сделал один глоток, позволяя пряному алкоголю скользнуть по горлу, и задержал на ней взгляд. Поставил бокал на кофейный столик и поднёс её пальцы к своим губам, целуя каждый из них.

Я знал, что хорош в соблазнении, в том, как заставить женщину почувствовать себя желанной, дать ей понять, что я желаю её. Я мог даже неоднократно доставлять женщине удовольствие, пока она не забудет своё имя. Шептать непристойные слова и идеально прикасаться к ней.

Я просто не мог довести дело до конца и позволить ей ответить взаимностью, чтобы прошлое не обрушилось на меня.

Шеннон поставила свой бокал, прежде чем придвинуться достаточно близко, чтобы прижаться своим бедром к моему, и наклониться, чтобы поцеловать меня. Я наблюдал, как закрываются её глаза, когда её мягкие губы прижимаются к моим. Наблюдал, как опускаются её ресницы, когда она впускает меня в свой рот, и я чувствую вкус фруктового вина на её языке. Когда её руки начали скользить вверх по моим бёдрам, я переплёл свои пальцы с её и держал их между нами.

Я хотел, чтобы поцелуи длились дольше. Если честно, я был одинок, и поцелуи были той близостью, от которой я мог получить максимум пользы. Мне это было нужно.

Моё сердце забилось чаще, когда её руки соскользнули с моих и переместились на плечи, когда она закинула ногу мне на колени и оседлала меня. Её струящаяся юбка задралась вверх по бёдрам и обнажила верх чулок. Когда она начала тереться об меня, я вернулся к поцелуям. Я обхватил ладонями её груди, пытаясь напомнить себе о том, кто сидит на мне сверху. Она застонала, когда я провёл большими пальцами по её соскам, и от этого звука по моему члену пробежала волна возбуждения, и во мне вспыхнула надежда.

Но затем её руки опустились к ширинке моих брюк, я дёрнулся, моё сердце забилось неровно, прежде чем перейти в беспорядочный стук. Я сосредоточился на ощущении её мягких грудей под моими ладонями. Я сосредоточился на её ванильном аромате, который так и кричал о женщине. Я сосредоточился на её лице и гладких губах, улыбающихся мне, когда она расстёгивала мою молнию.

К счастью, в комнате было темно, единственный свет проникал из кухни через открытую дверь. Она не могла видеть бисеринки пота у меня на лбу. Или панику, пробивающую сквозь моё тело. Как только её маленькая ручка скользнула мне под брюки и коснулась кожи моего члена, я проиграл. Я проиграл битву со своим прошлым, со своей способностью скрывать свою панику. Я наткнулся на кирпичную стену стыда и смущения.

Я не хотел объяснять ей, почему я зашёл так далеко и почему сейчас все прекращаю. Итак, я сделал следующее, что было лучше всего. Я перевернул её на спину и поднял её руки над головой. Её глаза расширились от возбуждения, и она прижалась бёдрами к моим. Я поцеловал её в шею, проникнув рукой под трусики и просунув пальцы внутрь неё. Я обрабатывал её, используя все навыки, которым научился, когда мне нужно было избежать темы о том, почему их руки не были на мне. Она застонала, и я сосредоточился на задаче, пока она не сжала мои пальцы.

Я знал, что будет дальше. Что она захочет вернуться к прикосновениям ко мне, а я не смогу. Я пытался, и у меня ничего не вышло, и теперь мне нужно было убираться оттуда к чёртовой матери.

Как только она закончила кончать, я замер, замерев всем телом.

— Чёрт.

— Что? — Спросила Шеннон, затаив дыхание.

— Мой телефон звонит, — сказал я, надеясь, что её ошеломлённое состояние отвлечёт её от того факта, что мой телефон не звонит. — Я должен ответить. Я жду звонка от друга. Его жена должна родить со дня на день. — Я в последний раз поцеловал её в губы и отстранился, быстро застёгивая штаны.

— Ох. Хорошо, — она скопировала мои движения и поправила юбку, провожая меня до двери. — Надеюсь скоро снова встретимся, — произнесла Шеннон подходя ближе. Взглянув из-под ресниц, она провела рукой по моей промежности, и я с трудом сдержался, чтобы не вздрогнуть. — Я хочу отплатить тебе тем же.

Я вытерпел последнюю ласку, прежде чем сбежал. От её прикосновения у меня скрутило живот, и пронзила тошнота.

Я не собирался снова ей звонить. Даже попытаться уже было ошибкой.

Сидя в машине, я помахал ей рукой и тронулся с места.

Моя челюсть сжалась, когда злость на себя сменила тошноту. Смущение обожгло мою кожу. На светофоре я подумал повернуть в другую сторону и отправится к «Вуайеристу». Может, она будет там. Может, я смог бы заменить это чувство внутри себя на что-то лучшее. Представление, которое разожгло бы моё воображение во что-то обнадёживающее.

Не задумываясь, я повернул к «Вуайеристу», мысленно представляя, какие возможности я проверю, когда доберусь туда. Я представил себе кулак, запутавшийся в длинных волосах Оклин, сжимающий их, крепко прижимающий её к себе, пока её трахают. Представление себя в роли её партнёра помогло тошноте и смущению ослабнуть. С каждой милей во мне нарастала маниакальная радость, и к тому времени, когда я добрался до клуба, я уже был на грани.

Я был здесь, в темноте своей машины, эрекция напрягалась в штанах при мысли о том, чтобы трахнуть мою студентку.

Тошнота вернулась. Я её преподаватель. Она — подросток. И, чтобы заставить почувствовать себя лучше, я представил, как трахаю её. Я сжал руль, как будто, крепко сжимая его, это помогло бы мне сохранить самоконтроль. Сглотнул, взвешивая все за и против.

За: Зайти в «Вуайерист» и почувствовать себя лучше, представив себя на месте какого-нибудь мужчины, который трахает Оклин.

Против: Принять опрометчивое решение и зайди внутрь, чтобы твоя девятнадцатилетняя студентка заставила тебя почувствовать себя лучше, пока ты представляешь, как трахаешь её.

Что, чёрт возьми, я делаю?

Включил задний ход и поехал домой. На полпути я заметил винный магазин и завернул туда, чтобы взять бутылку бурбона, готовый заставить себя забыть о том, в какое дерьмо я превратился.

Слабак. Я был слаб и ненавидел это. Глубокие вдохи были моим лучшим другом, когда я сделал последний поворот на свою улицу. К тому времени, как я въехал на подъездную