– Нас она не помнит, в родственные связи, естественно, не верит.

– Это из-за энергии, – Алекс до сих пор был расстроен. – Виктор все предвидел, он что-то сделал с ее энергией. Мог ведь? Да? – спросил он Роберта.

– Я никогда не задумывался о подобном. Видимо, это возможно. Другого объяснения у меня нет.

– И что теперь делать? – вспыхнул Дима. – Как ей все доказать? Она же упрямая!

– Целовать принцессу не пробовал?

Роберт в любой ситуации не расставался с юмором.

– Очень смешно, – Дима подошел к окну, чтобы никто не увидел его эмоций.

«Поцелуешь ее, как же!»

Как она на него смотрела… столько безразличия и злобы!

Он так ждал, что в любимых глазах проскочит хоть что-то знакомое! Но там был только лед. Это не его кареглазка, а какая-то самозванка. Было настолько отвратительно и больно! Хотелось крушить все вокруг, но за эти проклятые месяцы Дима научился держать эмоции в узде. Он с небывалой прежде выдержкой мог смотреть, как новая Эллен вытворяет то, чего никогда бы не сделала его добрая милая скромница.

Он даже смотрел на нее… с ним.

Диме никогда не хотелось убивать. Даже при всей ненависти к Алексу, он не думал об убийстве. Но теперь это желание запутало его в цепи и не хотело отпускать. Чертова «Элита» пожирает все вокруг. Она все-таки сделала из него потенциального убийцу.

Сегодня Дима чуть не убил Артура. Ему хотелось размозжить его голову об асфальт, как только тот завалил Эллен на капот. Хорошо, что Алекс сдержал его. Нужно быть осторожным. Виктор должен думать, что они мертвы. План «б» стоил им слишком дорого.

Дима дотронулся до предплечья. Рукав свитера прикрывал едва заживший ожог. Он не давал забыть: подстроенный взрыв машины – не выдумки. Он действительно был. Все надеялись, сработал.

– Димон, слышишь? – позвал Макс.

Дима оторвал взгляд от ночных огней.

– Заставим ее выслушать все, от и до, – сказал Роберт. – Покажешь иллюзией, что вспомнишь, насколько хватит энергии. Других вариантов нет. Не отпустить мы ее не можем. У нас время до утра. Все зависит от того, насколько мы будем убедительны. Да, касание Саши многое бы облегчило, но, увы, Виктор все еще на шаг впереди.

– Он дальше, чем вы думаете, – сказала Генриетта. – То есть, глубже. У Эллен каждая мысль начинается с него: дядя сказал, дяде бы не понравилось, а вот дядя бы… У нее в сознании какая-то стена. Она не просто не хочет нас слышать, она не может услышать.

– Надо раздолбать эту стену нахрен! – взорвался Дима.

– Попробуй, – усмехнулся Роберт. – Поцелуй принцессу, может, она проснется.

– А вот и попробую! И почему, кстати, Генриетту она помнит, а меня нет?

– Мой папа наблюдает ее лично, я уверена, это он оставил меня в памяти.

– Но как он узнал, что ты с нами? – задумался Роберт.

– Наверное, Эллен сказала или Нелли, – предположил Олег.

– Нет, – Роберт озадаченно пригладил усы. – Тогда об этом бы знал Виктор. Он бы не позволил оставить в памяти Эллен никакую зацепку. А может, отец Генриетты был заодно с Джиллиан? Поэтому промолчал, оставил лазейку, чтобы Эллен вспомнила. Или же он хотел найти дочку. В любом случае, нельзя говорить Эллен, чья Генриетта дочь. Если ее отец с нами заодно, пусть и косвенно, нельзя его выдавать.

– Надо это как-то выяснить, – сказал Олег. – Тогда можно было бы с ним поговорить и попросить о помощи.

– Вряд ли папа предаст Виктора Романовича, – вздохнула девочка. – И еще кое-что… – она съежилась, кинула короткий взгляд на Олега. – Нелли у него.

– Вот Эллен… – он сдержал ругательство. – И?..

Олег занервничал. Дима прекрасно понимал и разделял его тревогу. Мама Эллен говорила, что Виктор оставил Нелли у себя в любовницах. Омерзительно даже представить, как он мог издеваться над ней.

– Он не издевается, – сказала Генриетта. – По крайней мере, Эллен никогда такого не видела и не слышала. Она считает, что Нелли спит с ним из-за денег, потому что Виктор Романович обхаживает ее, как принцессу: она каждый день шикарно одета, вся в золоте и бриллиантах… но, судя по всему, допуска к лифту у нее нет.

– Конечно, нет! – выпалил Олег. – Виктор сделал из нее игрушку и посадил на цепь, которую украсил камнями. Мы должны вытащить оттуда Нелли, не дожидаясь помощи Эллен.

– Олеж… – начал Роберт, но парень не собирался его слушать.

Он заметался по комнате.

– Она четыре месяца там! Пора уже что-то сделать!

– Да не можем мы ее вытащить оттуда без помощи Эллен!

Роберт остановил парня за плечо, но тот дернулся.

– Вы просто не знаете… не понимаете…

Дима с тревогой наблюдал за другом. Многие переживали за Нелли и хотели помочь ей, но Олег переходил все границы.

– Что мы не понимаем? – потребовал Роб, и Олег остановился, завертел головой.

– Я не могу, не могу сказать.

– Так. За мной! – Мужчина прошел к двери.

Олег попытался возразить, но Роберт по-отцовски рявкнул на него, и он поплелся следом. Алекс вышел составить компанию Тимуру и проверить, не угомонилась ли Эллен.

– Дим, – обратилась Алиса, теребя косичку Генриетты, – пожалуйста, сделай хоть ты что-нибудь.

– Я пытаюсь, Лис, но… он тоже пытался, а я все равно утащил ненависть к Алексу в приоритет.

– Зато теперь ты вытащился обратно, – хихикнула малышка.

– Пулей вылетел, я бы сказал, – подколол и Макс.

– Ничего подобного, – Дима скрестил руки на груди и пробурчал: – просто сейчас есть кое-что важнее. Я потом буду его ненавидеть.

– Да-а-а, – захохотала Генриетта, – нежно и трепетно ненавидеть.

– Ах ты, малявка, – Дима подошел к девочке и защекотал ее, – вот куда от тебя деться?

Алиса улыбнулась. Смех Генриетты нечасто можно было услышать. Да и вообще в их компании что-то радостное – редкость. События июля не остывали ни в чьей памяти. Алиса не понимала, как Нелли могла так поступить.

«Не стоило тогда уезжать из Дома. Надо было остаться с ней».

Вина прочно вошла в сердце каждого члена семьи. Но именно она сплотила их как никогда прежде.

Генриетта резко смолкла и нахмурилась, глядя на Алису. Дима перестал ее щекотать.

– Это я виновата, не вы. Надо было сказать, а я испугалась.

Алиса обняла малышку и поцеловала в макушку, а собственная кроха, будто тоже выражая беспокойство, ударила под ребро. Алиса погладила живот.

«Я не дам тебя в обиду!» – успокоила она дочь.

– И тебя тоже, – сказала вслух, еще крепче прижав к себе Генриетту.