говорить не нужно, — он поймал на себе взгляды всех присутствующих. — Во-первых, говорить, что убийца из наших — это пока не доказано, во-вторых, говорить, что я учавствую в расследовании.

— С первым понятно, а с тобой что не так? — уже спокойно спросил Константинов.

— А я бы хотел оставаться в тени, чтобы была возможность в случае чего понаблюдать со стороны, не боясь спугнуть тварь.

— Загадками говоришь, Демон, — констатировал Ворон.

— Страсть как люблю загадки! — улыбнулся Марк. — Но так надо. В первую очередь, стоит выяснить, как связаны девушки, и получить полную информацию с камер, соцсетей, допросов и прочее по второй жертве. Тогда будет, с чем работать.

— Вы меня в могилу загоните, — проворчал Константинов, поднялся и махнул рукой. — Ладно, наплету какую-нибудь ахинею, но долго прикидываться дебилом не выйдет. Правлению нужен хоть какой-то результат! Это не людишки, к смертям которых легко привыкнуть. Это мы, а мы умираем только от старости или, если сверху прилетит бетонная плита, но я такого не припомню. Так что работаем, и работаем в темпе вальса!

***

— Ты же не будешь рассказывать мне ту же чушь, что Константинов сегодня утром?

— Папа, я вообще хотел поспать. У меня законный выходной! Пятница выдалась тяжёлая, тем более, я не знаю, что там происходит. Мне не докладывают, — на последнем слове Марк зевнул и закрыл глаза.

Он вытянулся в полный рост на диване в кабинете своего отца Юрия Петровича Голицына, который попросил о разговоре тет-а-тет.

— Врешь, — улыбнулся Демон-старший. — Ворон и Кирилл сто процентов докладывают.

— Они просто просили узнать, как такое возможно, чтобы кто-то выпил акудзина.

— И как ты должен это сделать?

Марк сладко потянулся и улыбнулся:

— Как обычно — пойти в библиотеку.

— Двадцать первый век на дворе, а он все в библиотеку ходит, — хмыкнул Голицын-старший.

— Не поверишь! Там о нас и наших предках больше информации, чем в интернете.

— Марк, я серьезно. Второй труп — это уже не шутки. Мне усилить охрану?

— Да брось, на тебя разве что сумасшедший пойдет. Не думаю, что наш маньяк смертник, — отмахнулся Марк.

— А мать?

— На нее тоже не пойдет. Она сама кого хочешь высосет.

Юрий Петрович встал из-за стола и прошёлся взад-вперёд по пушистому бежевому ковру. Затем остановился и повернулся к сыну:

— Я серьезно спрашиваю. К чему готовиться?

Марк тяжело вздохнул и сел:

— К труду и обороне. Седьмому отделу так точно. Я пока не могу ничего сказать. Слишком мало времени, слишком мало информации, слишком мало трупов!

— В смысле «слишком мало трупов»?! — остолбенел Голицын-старший.

— В прямом! Вряд ли наш маньяк подбирал девочек по внешности. У них должна быть другая связь. Я в этом уверен. Это первое. И второе, больше трупов, больше вероятность, что паскуда где-то проколется. Цинично? Да. Но зато честно.

— Ты даже не представляешь, что было на совещании! Все нервничают, боятся. Это хаос, Марк. Акудзины боятся! Немыслимо! А скоро начнут смотреть криво друг на друга! Кирилл им такую фору дал, сказав, что это, возможно, кто-то из своих, даже Константинов еле убедил всех, что это не точно, а лишь предположение! Вы хотите хаос? Хаос, сынок, страшнее нас самих.

— Что ты от меня хочешь услышать? — спокойно спросил Марк. — Что тебе делать? Я сказал: не дёргаться. Подавай пример ледяного спокойствия. Отдел, знаешь ли, уже сутки на ногах. Не бывает так — вынь да положи. Я знаю, что время — это, возможно, чья-то жизнь, но мы не боги, не всесильны.

— Боги... Нет, мы на другой стороне баррикады. Мы демоны и тоже кое-что можем. Любая просьба, Марк, ты знаешь, где меня искать.

Юрий Петрович отвернулся к окну, давая понять, что даже на общение с собственным сыном есть лимит времени. И тогда Марк прыгнул, не прощаясь.

***

Вышел в библиотеке. Не простой, а их собственной, куда людям вход был заказан. Старинное здание в центре города открывало свои двери только акудзинам.

Марк любил это место. С детства считал его волшебным, наполненным магией. Конечно, жизнь существ среди людей давно стала обыденностью. Они научились подстраиваться под новые реалии, научились сосуществовать, создали корпорацию, которая для простых смертных выглядела только обширным бизнесом сильных мира сего, а на деле просто скрыла демонов от любопытных глаз. Седьмой отдел по документам — охранное предприятие. Больница, частные школы, рестораны, магазины и многое, многое другое было всего лишь ширмой.

Вот и библиотека так же. Частный музей с ресторанчиком для своих. Элитный клуб, куда можно было войти только по приглашению или по праву рождения.

Марк огляделся и улыбнулся, даже не пытаясь скрыть волну удовольствия, накрывшую с головой. Пол, стены, потолок, стойка администратора у противоположной от входа стены — все в панелях темного дерева. Витражные окна, старинные люстры и бра с мягким желтым светом. Из холла вело две двери. Налево библиотека с читальным залом, занимающая часть первого и весь второй этаж. Направо ресторан, работавший днем только пару часов на бизнес-ланч, и вечером, начиная с одинадцати часов и до глубокой ночи, а-ля карт.

За стойкой Наталья. Как всегда со сложной прической, в белой блузке с рюшами. Наталья — лицо «фирмы», старалась поддерживать статус заведения, знала наизусть все собрание библиотеки и могла по памяти сказать на каком этаже, в каком ряду, на каком стеллаже и на какой полке стоит искомая книга.

Девушка оторвалась от работы и, увидев нового посетителя, очаровательно улыбнулась:

— Марк Юрьевич! Желаете продолжить? Я все оставила на столе. Или вы пришли пообедать с Иван Иванычем?

Марк улыбнулся в ответ и приблизился:

— А что, он здесь?

— Да, недавно пришел. Сказал, что голоден, как тысяча чертей, — она снова очаровательно улыбнулась, показывая ровные белые зубки. — Ничего, Влад его сейчас накормит.

Марк ответил на улыбку и подмигнул:

— Тогда книжки подождут, пойду поздороваюсь.

Он обогнул стойку и вошел через двойные витражные двери в вытянутое прямоугольное помещение, в конце которого стояла массивная барная стойка. В ресторане сейчас было немного народу. Столы стояли в два ряда — у стены и у окна, а между ними образовывался широкий проход с красной ковровой дорожкой. Тут и там стояли кадки с пальмами, сквозь оконные витражи проникал рассеянный белый свет — сегодня было пасмурно.

Ворона он заметил