Генри застыл, положив горячую ладонь мне на живот, и ласково погладил.

Наполненность. Такая тугая и упоительная. И вовсе не постыдная, как мне казалось. Я открыла лицо и поглядела на Генри: он весь светился солнечной маной.

Это ты — мой любимый! Как давно я ждала тебя, Генри! Как же я тосковала!

Я двинулась навстречу первой. Генри опустился на меня, оперевшись на сильные руки, и приник к губам. Бёдра его вжались в меня до самой глубины. И ещё раз, и ещё.

Внутри разрастались нетерпение и голод. А с ними упоение и трепетная сладость. Мы нежно целовали друг друга и бережно ласкали, поддавшись ритму общего танца.

Генри был весь мой. А я — его. Мы неслись навстречу друг другу, растворяясь друг в друге.

У меня вырвался стон наслаждения. И ещё. И ещё…

Перед глазами воссиял свет. Окатило волной сладостного тепла. Наслаждение разлилось в животе, закружилось и тонкими струйками потекло по телу.

Радость. Упоение. Лёгкость.

Я отчётливо увидела зияющую щель в хранилище Генри. Направив к ней всю свою любовь, весь свой свет, всю благодарность постаралась стянуть края вместе, загладить, исцелить. И у меня получалось! Получалось!

Я будто отделилась от своего тела, которое держал в сладостных объятиях Генри, и принялась целовать его рану. От моих прикосновений щель истончалась, зарастала, и серая полоса шрама покрывалась янтарным свечением, как и всё остальное хранилище.

“Девочка моя милая, какая ты умница… — благодарно прошептал Генри. — Я так рад, что нашёл тебя”.

Слова прозвучали в голове, словно мысли. Его, не мои! Неужели, Генрих не только внутри моего тела, но и в голове?

Стыдно…

Я видела его хранилище, заполнявшее почти всё тело. Оно искрилось янтарём, будто в лучах солнца. Меня, наверное, Генри тоже всю видел и чувствовал… Интересно, что ты там во мне разглядел, Генри?

Мужчина приподнялся на руках, погладил меня по волосам и заглянул в глаза. Пресветлая, да мы оба сияли золотыми искорками! Не только Генри, но и я!

— Прости меня, Трис. Прости за всё… — сдавленно прошептал он.

— О чём ты, Генри?

Он жадно прижался лицом к моему лицу, не выпуская из кольца рук, и тяжело задышал.

На меня надвинулась чёрная тень, застилая весь свет.

“Не бойся. Покажи мне, где прячется этот гад, который изувечил тебя…”

В лицо ударил порыв холодного ветра. Откуда-то потянуло запахом серы. Тьма медленно стала рассеиваться, и я увидела кишащие мошкарой болота. На посыпанной снегом кочке жались два гоблина-надзирателя и блуждали злыми хищными глазками по округе.

Хоть бы не увидели!

“Генри, зачем ты притащил меня сюда?! Хочу назад, в спальню!”

“Покажи, Трис!”

Генри был грозен и требователен, я не узнавала его. Он против воли вёл мой дух в лес, на болота.

“Покажи, где он?! Я уничтожу его!”

22 На счёт три

“Пусти меня, пожалуйста, пусти, Генри!”

Я вырывалась из его рук, тщетно стараясь прекратить связь. Но Генри не выпускал. Обжигал горячим дыханием ухо и тащил всё дальше в дебри леса. Мы невесомыми духами летели в пространстве, меж стволов деревьев, над тёмной гладью болот, кустами припорошенных снегом папоротников и бурелома мха. Мы были одновременно в спальне и на болотах. Как это возможно?

“Он пил твою кровь, ты связана с ним. Ты знаешь, где он, покажи мне!”

Голос паладина был холодным и требовательным. Это обижало, ведь после такой волнующей близости я успела поверить, что Генри неравнодушен ко мне. Но, кажется, он просто использовал меня, чтобы добраться до тёмного…

“Значит, я зачарованная?! Ты всё знаешь?! Ты убьёшь меня теперь, Генри?”

В глаза брызнули слёзы. Грудь сдавило от отчаяния и веса мужчины. Генри поцеловал ресницы мне той, что лежала с ним в постели.

“Вспоминай, Трис, вспоминай! Я хочу, чтобы ты всё мне показала!”

Его ласка вернула мне уверенность, что всё же хоть чуточку я ему дорога. Но Генри не сдавался, пытался проникнуть в мой разум, достать те воспоминания, которые я предпочла навсегда забыть.

Перед глазами предстала погруженная в сумрак комната с каменными стенами. На меня надвигался лысый человек с обезображенным лицом. В его руке белел костяной серп. Капала кровь… горячей струей стекала у меня по позвоночнику. Я бессильно висела совершенно обнажённая на холщёвых верёвках. Было холодно, больно и страшно.

“Нет! Нет! Нет! Бежать!”

Страх вынудил закрыться от воспоминаний, вернуться к Генри.

“Лучше убей меня, воин Света, но я не отправлюсь туда снова!”

Генри молча обнял меня ту, что лежала в постели. Погладил. Я попыталась выбраться из-под него. Но он не выпустил и вновь накинул на меня тёмную пелену.

На этот раз перед нами выросла каменная башня, стоящая посреди трясины. В верхнем окошке загорелся голубоватый свет, разбудивший в моём теле животный страх.

“Бежим!”

“Стой”, — приказал Генри, набрав в руки магического огня и вышел из-за деревьев вперёд к башне.

Из окошка выглянул лысый череп. Мой тёмный хозяин, мой похититель, мой кошмар…

“Тёмный Лорд! Ну, вот мы и встретились!” — услышала мысли Генри.

Рядом с нами воздух рассекла вспышка молнии. Генри схватил меня и бросился за деревья. Метнул из укрытия огненную стрелу в башню. Она не нанесла особого урона: из-за разбитого хранилища, маны у паладина было недостаточно.

Прилетела ещё одна молния, ударив в дерево, за которым мы прятались. Генри мгновенно поднял магический щит, закрывший нас от разрезающих землю голубых светящихся искр.

Вокруг всё неистово заполыхало.

“Иди же сюда-а-а… вернулась, беглянка-а-а!” — прогремел громовой голос, похожий на удар колокола.

От расправы тёмного нас отделял только маленький защитный купол Генри, который всё уменьшался.

Я почувствовала, как уверенность паладина ослабла. Огонь в ладонях схлопнулся. По вискам потекли капли пота — напряжение его было неимоверным.

Видимо, Генри рассчитывал на встречу с кем-то попроще. Ну, извини, Генри…

Липкий холод завихрился по позвоночнику от страха, сердце забилось у самого горла. Я вцепилась плечи Генри, желая, чтобы он защитил меня.

— Нужно ударить, чтобы отвлечь, иначе не уйти! — услышала отчаянные слова паладина.

— Ведь ты хотел разобраться с ним! — в обиде воскликнула я.