и прилегающая к нему территория выглядели куда более ухоженными и опрятными, нежели окружающие трущобы, что только дополнительно подчеркивало контраст между лакированной официальной картинкой и приземленной действительностью. И точно таким же контрастом воспринималась явная безлюдность как самой площади, так и поднимающихся к крыльцу ратуши ступеней.

В Кверенсе правительственные здания постоянно находились в своего рода осаде, когда желающие пообщаться с властью граждане образовывали довольно длинные очереди. У Братьев ушло немало времени и сил, чтобы приучить чиновников воспринимать приходящих к ним просителей не как досаждающих букашек, а как источник их собственного благосостояния. В результате бюрократические шестеренки в столице крутились как сумасшедшие, тогда как здесь, в Цигбеле, они уже давно покрылись пылью и заросли паутиной.

Над центральным входом ратуши висела большая картина с каноническим изображением Братьев, в самом центре которой красовалось засохшее пятно от метко брошенного помидора. Грязно-бурые брызги разлетелись и по белоснежным одеяниям Свиллейна, и по черным доспехам Фреггейла, и по их совершенным и чистым юным лицам. Лицо Инспектора исказила мимолетная тень ярости, но он быстро взял себя в руки. Нельзя позволять эмоциям брать над собой верх, гнев – плохой советчик в государственных вопросах. В немалой степени именно Братья научили его держать свои чувства в узде, и руководствоваться в первую очередь голосом холодного разума.

Инспектор легко взбежал по каменным ступеням и толкнул массивную дубовую дверь, немедленно разразившуюся пронзительным скрипом, игравшим, по всей видимости, роль дверного звонка. Посетители захаживали сюда и впрямь нечасто.

Скучавший за стойкой адъютант смерил нежданного гостя слегка брезгливым взглядом, должным отваживать от визитов к начальству всяческую чернь. Он уже собирался через губу привычно поинтересоваться целью столь несвоевременного визита, как вдруг почувствовал, как его язык вдруг испуганно попятился, пытаясь спрятаться в гортани, где наткнулся на сгрудившиеся в панике слова.

– Л… Л… Л… – только и смог выдавить он.

– Будьте так любезны, молодой человек, – посетитель скинул плащ, открыв взорам армейский китель, грудь которого украшали ряды орденов и медалей, а на плечах поблескивали генеральские погоны, – приглядите пока за моей одеждой.

– Л… Л… Лорд Голстейн?!

– К вашим услугам, юноша, – Инспектор коротко кивнул и добавил, бросив свой плащ несчастному адъютанту. – И, кстати, неплохо бы его почистить, а то у вас тут многовато навозных мух развелось, так и норовят на голову нагадить.

– Д-да, мой господин, разумеется!

Не удостоив перепуганного адъютанта даже короткого взгляда, Инспектор быстрым шагом направился к приемной губернатора. Он не знал заранее, где именно тот разместил свой кабинет, но все ратуши в Империи строились по стандартному проекту, а опыт подсказывал, что чиновники всегда стараются занять самое просторное помещение из доступных. Так что ошибиться или заблудиться представлялось просто невозможным.

Адъютант, правда, попытался промычать вслед что-то предостерегающее, но его сведенные судорогой челюсти не позволили сформулировать и озвучить соответствующую фразу должным образом. Да оно и к лучшему.

Когда в твой городок из самой столицы Империи прибывает с инспекцией аж сам легендарный лорд Голстейн, личный опекун Их Божественных Величеств, то вставать у него на пути – далеко не самая лучшая идея. «Стальной кулак», «Кровавый Папочка», «Бешеный бык» – бывший генерал имперской армии за свою жизнь заслужил немало звучных эпитетов, но все они говорили об одном.

В самое ближайшее время Цигбел ожидали самые радикальные перемены, и можно было биться об заклад, что они мало кого обрадуют.

Кабинет губернатора встретил Инспектора плотным комом духоты, густо пропитанной алкогольными ароматами. Одного мимолетного взгляда на зашторенные и наглухо закрытые окна хватило, чтобы понять, сколь сильно чужд чиновничьей душе окружающий мир. Он всеми силами старался отгородиться от него, поскольку тот и сам отторгал его всеми мыслимыми способами, и даже простой уличный шум звучал для его ушей пугающе чужеродно. Как будто оккупационные власти Империи утвердились здесь, на враждебной территории, только вчера.

А ведь именно назначенный из столицы губернатор должен был приложить максимум усилий, чтобы донести до людей, что Империя – не враг, а союзник. Та сила, что способна навести в окрестных землях столь долгожданный порядок и утвердить главенство закона.

Губернатор Моккейли, пухлый низенький человечек, успел только жалобно пискнуть, прежде чем его тело охватил паралич, вызванный появлением Голстейна. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, да так и застыл. И только его широко распахнутые глаза продолжали двигаться, следя за тем, как Инспектор не спеша подошел к столу и сел в стоящее рядом с ним большое кожаное кресло.

Словно проснувшись, руки губернатора предприняли ряд суетливых действий, выдвигая и задвигая нижние ящики стола и предательски позвякивая при этом стеклом бутылок. Одолев мимолетное замешательство, круглое лицо губернатора расплылось в полагающейся моменту улыбке.

– О! Лорд Голстейн! Какая приятная неожиданность! – весь вид всполошившегося чиновника буквально вопил о том, что внезапный визит столь высокопоставленного гостя, напротив, крайне его обеспокоил и даже напугал.

Продолжая хранить интригующее молчание, Инспектор закинул ногу на ногу, внимательно наблюдая за несчастным Моккейли, чей лоб уже успел покрыться крупными каплями пота. Он заранее ознакомился с его личным делом и нисколько не удивился, обнаружив, что тот был фактически сослан в Цигбел, поскольку дома систематически манкировал своими служебными обязанностями. Да и здесь, похоже, не шибко напрягался. Расписанный предательскими прожилками лиловых вен нос толстячка недвусмысленно намекал, что горячительные напитки оставались для него здесь, в Цигбеле, едва ли не единственным развлечением. И он, судя по всему, предавался сей забаве с полной самоотдачей.

– Как же долго до вас добираться! – Голстейн все же сжалился над несчастным губернатором. Он вовсе не желал довести его до инфаркта, нет. Напугать бедолагу до полусмерти – вполне достаточно. – Мне бы горло чем-нибудь промочить!

– О! Разумеется! Один момент, где-то у меня завалялся один флакончик…

Моккейли вскочил с кресла и метнулся к шкафу, где у обычных функционеров хранились документы. Но здесь он, по всей видимости, исполнял роль буфета. Послышался звон переставляемых бутылок. Судя по звуку, весьма многочисленных.

– Вот! Урожай прошлого года. Весьма удачный, надо сказать, – словно по мановению волшебной палочки перед Голстейном появился дорогой, отделанный позолотой бокал, который губернатор оперативно наполнил сочно-рубиновым вином, – Ваше здоровье, мой генерал!

– Благодарю! – Инспектор пригубил напиток, отметив про себя, что тот и впрямь был весьма неплох. Моккейли стоило сохранить жизнь хотя бы ради того, чтобы взять его на работу в качестве