«Если он утащит ещё пару коробок, плакало наше укрытие», – в панике подумала Флопсон.

– Говорил же я, надо было идти в «Лавку дядюшки Фритца»! – неудобно скрючившись, простонал Фридолин. – Там все такие добрые. И милые. И щедрые… А тут. – Он возмущённо фыркнул. – Тут мне совсем не нравится!

– Тише ты! – одёрнула его Флопсон. – «Лавка дедушки Фритца» не имеет никакого отношения к нашему расследованию. И что нам там делать?

– Как что? – искренне удивился пони. – Кушать!

Флопсон вздохнула. Ну, что с ним поделать?

– Послушай, – она перевела тему. – Я сейчас ещё раз опрокину корзину с мячиками и выманю его на улицу. Стой здесь и не двигайся, понял? И, главное, молчи.

Фридолин кивнул, но вид у него при этом был весьма испуганный. Почти неслышно перебирая своими мягкими лапками, Флопсон вышмыгнула из укрытия и по стеночке двинулась к выходу. Лишь бы хозяин магазина её не заметил! Она дождалась, когда он отвернётся, и кинулась вперёд. Он снова повернулся обратно – и Флопсон мгновенно юркнула в собачью корзинку и затаилась. Он снова повернулся к коробкам – Флопсон пробежала ещё пару метров. А все магазинные звери молча, затаив дыхание, наблюдали за этими захватывающими гонками.

И только трое братьев-неразлучников дружно подбадривали её.

– Давай! Давай! Быстрее! Как пропеллер!

Флопсон бежала, бежала. И вот она уже почти у двери. Осталось всего лишь несколько шагов…

Неожиданно хозяин магазина быстрым шагом направился к выходу. Флопсон мигом юркнула под кошачий туалет и сжалась в комок. Хозяин захлопнул дверь.

– Холодно сегодня! – недовольно проворчал он.

В голове у Флопсон пронеслись слова Фридолина. Да, действительно, до чего же все эти двери непрактичные и неудобные! Они постоянно мешают! Просто беда какая-то! И что теперь? Хозяин вновь направился к коробкам. Похоже, назревает серьёзная проблема! Вот он уже нагнулся за очередной коробкой. Флопсон с ужасом затаила дыхание. Нет…

В этот момент с улицы раздался оглушительный грохот. Кто-то опрокинул рекламный стол! Консервные банки и игрушки вновь посыпались вниз, а мячики снова покатились по асфальту.

– Да чёрт бы их подрал! Что, в конце концов, сегодня происходит? – буквально взвился в воздух хозяин магазина. – Похоже, тут орудует какой-то треклятый призрак. Какого лешего всё пад…

Конец предложения Флопсон уже не расслышала – мужчина в ярости распахнул дверь и выбежал из магазина. Громко ругаясь, он принялся во второй раз собирать мячи и консервные банки и наводить порядок на столе. А на пороге стоял… Нет, этого не может быть! На пороге магазина стоял Джек!

– Джек! – радостно воскликнула Флопсон. – Что ты тут делаешь?

– Как что? – хомячок небрежно пожал плечами. – Вас спасаю, разумеется. Я так и думал, что вы без меня не справитесь.

Флопсон просияла.

– Да, ты абсолютно прав! – она готова была обнять Джека. – Фридолин сидит в ловушке. – Она показала в сторону коробок.

– Понял, – коротко кивнул Джек. – Ты мне лучше скажи, вам удалось что-нибудь разузнать?

– Пока нет! – отозвалась Флопсон. – Нам надо торопиться! Ты займёшься Фридолином, а я между тем быстро опрошу черепашку Роню. Она сказала, что знает де Винтер.

Но Джек наотрез отказался переступать порог магазина.

– Нет, – он мрачно покачал головой. – Тебе придётся как-то выкручиваться самой. Без меня.

Флопсон недовольно засопела. Но она уже настолько хорошо знала, Джека, что понимала – его не переубедить. Если он сказал НЕТ, то это действительно означало НЕТ! Не теряя времени, она метнулась к Фридолину.

– Выходи! Быстро! – громко прошептала она.

Фридолин не заставил себя просить дважды – счастливым галопом он бросился к выходу.

Сама же Флопсон задержалась возле ящика с черепашкой.

– Так что там со Старьёвщицей де Винтер?

Черепаха явно колебалась, сказать или не сказать. Она неуверенно посмотрела на остальных зверей, словно спрашивая разрешения.

– Пожалуйста! – настойчиво попросила Флопсон. Она встала на задние лапы и с мольбой поглядела черепашке прямо в глаза. – Расскажи мне всё, что ты знаешь! Очень тебя прошу! Она была тут?

– Да, – тихо ответила Роня.

– Нет! Не смей ничего рассказывать! – закричал геккон. – Иначе она нас всех сожрёт! С потрохами! Она сама это сказала, разве ты не слышала?

– Я не боюсь её, – отмахнулась от него Роня. Потом вновь повернулась к Флопсон. – Она что-то искала.

Черепашка рассказала, что де Винтер довольно часто приходила в магазин. Что-то высматривала, вынюхивала. Обследовала полки и прилавок.

В эту секунду с улицы раздался отчаянный голос Фридолина.

– Флопсон, поторопись! – кричал он. – Этот тип уже почти закончил убирать! Выходи немедленно!

Флопсон бросилась было к выходу, но на полпути ей в голову пришло нечто очень важное. Она развернулась и побежала обратно.

– Скажи, де Винтер покупала вкусняшки? – торопливо спросила она у Рони.

– А вот этого я не знаю, – черепашка покачала головой. – Но я точно знаю, что она что-то утащила с полки, где стоит корм для мелких животных. Правда, я не могу сказать, что именно. Этого я не разобрала.

– Спасибо! – поблагодарила её Флопсон и стремглав бросилась к выходу.

Они с Фридолином едва успели проскользнуть мимо хозяина на улицу. Ведь уже в следующую секунду он зашёл в магазин, а дверь с треском захлопнулась.

На улице их нетерпеливо поджидал Джек. Он выглядел ещё мрачнее, чем обычно.

– Давайте уже! Валим отсюда как можно скорее, – пробормотал он.

Фридолин кивнул. Потом, словно вспомнив нечто важное, пристально поглядел на Джека.

– Кстати, что там с твоим носом? – заботливо спросил он. – Всё ещё болит? А твои меховые боли? Продолжаются?

– Уже немного лучше, – буркнул хомяк.

Он неуклюже забрался Фридолину на спину. Флопсон запрыгнула туда же. И вместе они понеслись прочь. Подальше от этого ужасного магазина…

За ними никто не гнался – ведь хозяин магазина даже и не подозревал об их существовании. Но, несмотря на это, друзья неслись как угорелые всю дорогу до самого дома. Лишь оказавшись у родного деревянного забора, Фридолин остановился. Флопсон и Джек спрыгнули на землю. Потом все трое быстро шмыгнули в дырку и только тогда, наконец, перевели дух.

– Ох! – Джек в изнеможении упал в траву и прислонился спинкой к дождевой бочке. – Я больше не могу.