определены. Ну не о бабах же мечтать? Повторюсь: я в Африке, и СПИД пошел как раз из тех самых мест, где я сейчас нахожусь. Да, до массового распространения этой болячки еще пара лет, но начала она свое победное шествие по планете как раз в начале восьмидесятых с Экваториальной Африки, поэтому о бабах тут лучше не думать.

Кстати о СПИДе. Именно о нем я сообщил советским гражданам, встречу с которыми подстроил в Танзании. Я все-таки решил, что надо как-то выходить на контакт со своими соотечественниками. При этом я никак не планировал спасать СССР от развала, наоборот, я хотел все сделать таким образом, чтобы Союз точно развалился на части, но эти самые части заметно отличались от того, что произошло в 1991 году в мое время.

Ладно, раз уж делать нечего, и я просто так валяюсь на земле, то расскажу о событиях, которые случились со мной после того, как мы с Паспарту покинули гостиничный номер, в котором остались лежать два хладных трупа.

Хорошенько подумав на трезвую голову, я решил, что нельзя вот так сразу бежать из городка, где у Паспарту есть множество полезных связей. В Мтвара мы пробыли неделю, где за сравнительно небольшие деньги сделали себе два паспорта. Причем это были не фальшивые паспорта, а вполне себе легальные, выданные в местном аналоге паспортного стола. У меня в паспорте значилось: Пьер Чехофф, 1955 года рождения, рожден в столице Болгарии, судя по дате выдачи, паспорт был мной получен еще год назад. Паспарту тоже изменил себе ФИО, дату и место рождения. Он теперь вполне официально звался Паспарту. Дернул же меня черт назвать его не существующим именем при первой встрече. У африканцев, оказывается, вполне нормально иметь несколько имен.

Африканские имена скрывают в себе тайный смысл и определенное значение, поэтому они тщательнейшим образом скрываются от окружающих. Подобное имя будет известно только наиболее близким людям. Назвать свое «истинное» имя – значит быть уверенным в надежности, уважении и доверии человека. Коренное население полагает, что африканские имена оказывают значительное воздействие на то, как сложится судьба человека, и даже на то, как он будет выглядеть. Человек, нарекаемый значимым именем, словно идет по предначертанному пути, его жизнь имеет свой особенный смысл. Имя может быть двойным, то есть одна из частей может носить положительный, а другая – отрицательный характер. В таком случае первая часть относится к личному имени, а вторая служит составляющей вербальной защиты человека от окружающего негативного воздействия. Кроме того, африканские имена имеют еще одну отличительную особенность: они могут изменяться на протяжении всего жизненного пути человека. Это необходимо для того, чтобы запутать злых духов, которые подстерегают человека и толкают его на необдуманные и плохие поступки. Изменение имени сбивает их с толку и таким образом оберегает человека. Тем не менее, наблюдая, как живут люди со светлой кожей, африканцы изменяли свои уникальные имена на христианские. Бытует поверье, что это позволит переманить удачу белого человека.

Паспарту очень сильно обрадовался, что его новый хозяин, то есть я, нарек его собственным именем.

– Господин, а что значит мое имя? – спросил Паспарту.

«А хрен его знает», – хотел ответить я. Имя-то было взято из романа Жюля Верна, но не буду же я так отвечать моему новому слуге и другу.

– Это имя означает, что его носитель – доверенное лицо и близкий друг, на которого всегда и во всем можно положиться, – сообщил я Паспарту, придумав на ходу толкование вымышленного имени.

– Очень хорошо! – обрадовался Паспарту, и уже через пару дней у него в руках был паспорт, в котором значилось что он Паспарту Советик.

Фамилия Советик, как вы уже, наверное, догадались, означало в понимании Паспарту, что он – «советский» гражданин. Наивный африканский парень, думающий, что, изменив ФИО, можно изменить и свою судьбу. Я вот, к примеру, пожелал, чтобы моя новая фамилия заканчивалась на благородное двойное «ф» – Чехофф. Стал ли я от этого наследником дворянского титула? Конечно же нет, но зато теперь я могу пускать пыль в глаза каждому встречному-поперечному, намекая на свое родство со знаменитой российской семьей. С каждым днем, проведенным в Африке, я все больше и больше чувствовал себя Остапом Бендером, он же Остап-Сулейман-Берта-Мария Бендер-бей (Бендер-Задунайский). Кажется, такое было полное имя у великого комбинатора.

Такое шикарное начало моих африканских похождений вселило в меня весьма радужные надежды на безбедное существование на Черном континенте. Служебный паспорт гражданина СССР открывал передо мной двери в любом государственном учреждении тех африканских стран, где были на официальном уровне приглашены советники из Союза. Даже танзанийский паспорт мне и Паспарту выдали так быстро не столько благодаря щедрой взятке, сколько потому, что при первой встрече с нужным чиновником я козырнул своим служебным паспортом, а потом еще и вел разговор на русском языке. Короче, можно было не заморачиваться с Иностранным легионом, но…

На десятый день пребывания в Танзании я заметил, что за нами с Паспарту ведется слежка, а потом парочка каких-то хмурых типов попыталась захватить меня в плен. Я ж в Африку свалился непосредственно с войны «на сале», поэтому человек резкий, еще не успевший врасти в мирные реалии, опять же пистолет был в кармане… Короче, пристрелил обоих типов, не особо разбираясь, чего они от меня хотели и к какой стране принадлежат.

Уже потом, когда мы с Паспарту плыли на лодке вдоль побережья на север, я подумал, что, возможно, те два хмурых типа, которых я «задвухсотил», были вовсе не враги, а свои, родные советские сотрудники КГБ. И сперва надо было разобраться, а уж потом палить почем зря. Но что сделано, то уже сделано. Из Танзании мы с Паспарту попали в Кению, потом – в Эфиопию и уже оттуда в вербовочный пункт Иностранного легиона в Джибути.

В Кении я случайно встретил советских моряков, вступил с ними в диалог, вышел на комсорга корабля, а потом и капитана, который свел меня с сотрудником КГБ. К тому времени я уже знал, что будут говорить советским гражданам, с которыми все время искал встреч. Легенду придумал просто шик! Любо-дорого было бы послушать, Кэмерон потом бы обвинил меня в плагиате на сценарий его «Терминатора». Как ни странно, но сотрудник госбезопасности выслушал меня вполне спокойно, принял записку и пообещал все донести до вышестоящего руководства. Также договорились с сотрудником «комитета глубинного бурения» о дальнейших встречах и кодовых словах, которые я должен буду назвать, зайдя в любое советское посольство на Черном континенте.

После Кении спустя пару недель,