— Подумаешь над ответом, пока я везу тебя домой.

— Не нужно меня никуда везти. Я на автобусе доеду, а-то скоро начнут возникать вопросы, почему это Мирон Александрович стал меня подвозить.

— Потому что мне по пути. И нет никакого дела до пересудов. Поговорят и замолкнут.

— Это для вас они замолкнут, а мне выклюют мозг догадками и теориям. Вам хорошо — для вас у всех есть субординация, а для меня у всех найдется тонна тупых подколов.

— Тогда давай ответ сейчас и езжай на своем автобусе.

— Мой ответ — нет, — выронила я решительно.

— Семестр, съёмная квартира, еда, одежда… — скучающим тоном перечислил Дядя-чтоб-его-демон. Это уже не просто демон, это, блин, самый настоящий Дьявол. — Уверена, что дала верный ответ? За месяц я заплачу тебе в два раза больше, чем ты зарабатываешь в кафе, плюс сверхурочные за работу в выходные или, если я задержусь в какой-то из дней допоздна. Точно — нет?

— Так нечестно.

— Ответ, Уральцева, — произнес Мирон Александрович с нажимом.

— А кафе? Получается, я лишусь места. И куда мне идти через месяц?

— Место останется за тобой. Никто его не займет. Распределю нагрузку на этот месяц между оставшимися официантками. Если для тебя это принципиально, то можешь работать с четырех до шести в кафе. Няня мне нужна только после шести вечера.

Как у него всё складненько, по полочкам. Аж бесит!

— Я подумаю.

— Пока я везу тебя домой, — согласно кивнул мужчина.

— Вы слышали, что я говорила вам по поводу тупых подколов?

— В случае положительного ответа я всё равно буду вынужден отвозить тебя каждый день к себе домой. В случае отрицательного ответа — эта поездка в моей машине для тебя будет последняя. И никакие слухи, приколы, подколы не успеют даже зародиться. Едешь?

— Нельзя давать человеку выбор, поставив его в положение, в котором выбора на самом деле нет, — закатила я глаза.

— Соображаешь, Уральцева, — одобрительно кивнул Дядя-демон.

Для того, чтобы мы могли поехать по домам, пришлось дождаться, когда проснется Тима. Только после этого, одев его в теплый костюмчик, мы нашей странной троицей покинули кафе и забрались в припаркованную за зданием машину. Я, разумеется, села сзади вместе с Тимом, который еще пока сонными глазками разглядывал всё вокруг себя и тянул ко мне ручки, очевидно, не желая сидеть в автокресле.

— Нельзя, Тим, — остановила я его ласково и позволила ему схватить меня за указательные пальцы. — У тебя такой крутое кресло, как трон. Круче, чем у папы! Да-да. И машина тоже круче, — дала я в маленькие ручки желтую машинку, которая тут же было опробована на зубок.

— Ну, так что надумала? — раздался с водительского сиденья голос, пока лениво ехали в плотном потоке машин.

— Думаю, приготовить на ужин гречку с сосиской. Быстро и вкусно

— Уральцева! — угрожающий тон, который, слыша на постоянной основе, я уже перестала бояться.

— Вообще-то, у меня и имя еще есть — Майя.

— Что насчет работы? — успешно проигнорировал Дядя-демон моё имя. — Решила?

— Ребенок — это большая ответственность… — начала я издалека.

— Похвально, что ты это понимаешь, — чуть иронично перебил меня босс.

Закатила глаза и продолжила:

— …И я не готова к такой ответственности. Одно дело водиться с ребенком, когда рядом есть кто-то из его родителей, и совсем другое — когда остаешься с ним наедине. А если у меня что-то не получится? А если я не смогу его успокоить? А если я в чем-то ошибусь? А если эта ошибка будет стоить Тиму здоровья или даже жизни? Тут нужен более опытный человек, Мирон Александрович.

— В первый раз в жизни меня раздражает абсолютная логика, — вздохнул мужчина устало и повернулся ко мне вполоборота, когда поток машин вновь застыл. — Тебе нужно будет сидеть с ребенком всего три-четыре часа в сутках и всего месяц. У меня в квартире, где всё совершенно безопасно, нет ни одного острого угла и чего-либо, что могло бы нанести вред моему сыну. От тебя требуется только играть мягкими игрушками и давать Тиму молоко или пюре. Вечером передавать сына мне и уходить по своим важным девичьим делам, — последнее предложение он выплюнул с большим пренебрежением, будто бы девичьи дела априори не могут быть важными.

Сексист.

— Я боюсь, — призналась я и отвернулась к окну, нервно теребя в руках маленького плюшевого ёжика.

— Если есть страх, то риски наделать глупостей минимальны. И почему, Уральцева, я тебя должен уговаривать? — вдруг вспылил Мирон Александрович и отвернулся от меня к лобовому стеклу. — Кому нужны деньги на оплату семестра? Мне? Все свои семестры я давно оплатил и отучился.

— Хорошо-хорошо! — всплеснула я руками. — Давайте так… Когда мне нужно приступать к обязанностям няни?

— С завтрашнего дня.

— Так скоро?

— Няня мне нужна была еще месяц назад. Так что да, так скоро.

— Боже, — прикрыла я на мгновение глаза и перевела дух, снова взяв себя в руки. — Хорошо, Мирон Александрович, давайте сделаем так: завтра я побуду с Тимом вечер, если все пройдет хорошо, то я останусь работать временной няней, пока вы не найдете профессионала. Согласны?

— Согласен, — ответил он не сразу.

Можно было бы расслабиться и испытать облегчение по поводу совершения удачной сделки, но теперь стало еще страшнее и волнительнее. Даже ладони вспотели и живот скрутило, когда, повернувшись к малышу, я буквально кожей ощутила обрушившуюся на меня лавину ответственности за кроху, который еще пока даже сказать не мог, чего он хочет и что с ним может быть не так. Нужно быть мамой, чтобы интуитивно понимать это и действовать согласно материнскому инстинкту.

Ладно. Попробовать можно. Скажу, что старалась, но ничего не вышло. Что, впрочем, будет недалеко от истины.

Глава 12

Мы не обменялись номерами телефонов с Мироном Александрович. Сделка как-то изначально пошла коряво, и ни я, ни он не подумали о том, что нам нужно как-то связываться, чтобы хотя бы договориться о времени. Но