в организме какое-то осложнение, и невинный вечерний бокал вина показался ему огромной дозой. Состояние жесточайшего похмелья, несколько раз случавшееся в моей жизни (пару раз после неудачных студенческих вечеринок и один, каюсь, после развесёлого новогоднего корпоратива), было сложно с чем-либо перепутать. Благо в номере было оставлено достаточное количество питьевой воды, а на коробке с купленным накануне порошком чётко значилось, что уж головную боль он облегчить способен.

Наташа приходила несколько раз, уточняя, всё ли у меня в порядке. Я вкратце посвятила её в курс происходящего и заверила, что мне становится всё лучше и к вечеру я обязательно оживу. Но ни за завтраком, ни за обедом, по понятным причинам, я ей компанию не составлю.

Повздыхав и поудивлявшись, приятельница оставила меня спокойно выздоравливать.

Удивительно, но после полудня мне действительно стало легче. Причём настолько, что я приняла прохладный душ и, натянув шорты с майкой и водрузив на нос солнечные очки, чтобы не пугать окружающих тёмными кругами под глазами, вышла из номера.

Было время обеда, и на территории, к моему счастью, пока оказалось безлюдно. Есть по-прежнему не хотелось, в теле всё ещё ощущалась слабость. Медленно и осторожно передвигаясь по дорожкам турбазы, я мысленно порадовалась пасмурной погоде (а значит, отсутствию яркого слепящего солнца) и тихо моросящему тёплому дождю.

Скоро закончится обед, и из столовой горохом посыплются шумные дети, вдруг с ужасом осознала я. Севка прибежит ко мне с последними новостями или, чего доброго, потребует немедленно оценить его новые шутки.

Чуть поразмыслив, я трусливо посеменила к калитке и вышла через неё к обещавшему быть сегодня пустынным берегу озера.

Стоя по колено в тёплой воде, я смотрела на расходившиеся по ней круги от редких дождевых капель и прислушивалась к собственным ощущениям. По плечам снова пробежал озноб. Память тут же услужливо подсунула мне воспоминание о тонущих белых лилиях, а вместе с ним испытанное накануне предчувствие надвигающейся беды.

Чтобы отогнать неприятные мысли, я помотала головой и направилась, тяжело шагая в воде, к зарослям тростника, где, истошно крича, что-то делили между собой две белые птицы. Но не пройдя и половины пути, я остановилась, всматриваясь в гущу примятых стеблей, после чего на мгновение потеряла, кажется, способность дышать, и лишь затем пронзительно, по-бабьи отчаянно, заорала.

Глава 7

То, что Артём мёртв, я поняла сразу. Его тело неподвижным силуэтом белело на краю зарослей, прямо у кромки озёрной глади. Он лежал ничком, так, что голова и плечи его были погружены в воду, а корпус, прижатые к нему руки и причудливо перекрещенные ноги располагались на кочке из поломанных и помятых травянистых побегов.

Опознать Артёма я смогла безошибочно даже на расстоянии. В глаза сразу же бросились его приметные пляжные шорты, ярко-оранжевые, короткие, с рисунком, изображавшим сцену из какого-то комикса. Я видела парня в них на территории лагеря не раз.

Кожа Артёма, и без того очень светлая, заметно светлее, чем у остальных парней, сейчас была вовсе землисто-бледной. Мне даже показалось, его тело приобрело голубовато-серый оттенок, какой бывает у сильно застиранного некогда белоснежного белья. Дерущиеся между собой птицы то садились на него, то снова взлетали, словно бы в чём-то сомневаясь. Возможно, они проверяли, не оживёт ли внезапно их потенциальная добыча. Впрочем, на теле никаких следов от ударов клювами видно, к счастью, не было.

Я больше не кричала. Сработал какой-то хитрый биологический механизм в мозге, и моё первоначальное оцепенение сменилось собранностью мыслей и готовностью к действиям.

Только вот что мне следовало делать?

Замелькавшие в голове многочисленные истории обнаружения трупов, описанные в детективных романах, пришлось отбросить усилием воли за ненадобностью и подключить опцию бытового здравого смысла. А он гласил следующее. Если ещё можешь чем-то помочь погибающему человеку, действуй без промедления, разберёшься потом. Если поздно – сохраняй спокойствие, немедленно сообщи в полицию и прими все меры для сохранения тела и окружающей его обстановки в первоначальном виде.

Руководствуясь этими соображениями, я заметалась было по колено в воде между пляжем и зарослями, где находился Артём. Как сообщить в полицию, если мобильная связь напрочь отсутствует, и даже лежащий в поясной сумке машинально прихваченный из номера телефон здесь совершенно бесполезен?

Надо бежать в администрацию, осенило меня. Там есть стационарные аппараты и интернет.

Определившись, я сделала два больших резких шага в сторону берега. Брызги взвились в воздух и смешались с тёплой июльской изморосью.

Не успев достигнуть суши, я внезапно почувствовала, как меня накрывает второй волной ужаса, заставившей конечности на мгновение задеревенеть.

Артём! Юный, хороший, иногда сердитый, зато честный, жизнелюбивый парень, лежит сейчас вот так! Будто вконец опустившийся алкаш в луже собственных испражнений.

К чёрту эти правила. Я не могу сейчас уйти и оставить его таким. Если поза мёртвого тела так уж принципиальна, я сохраню её для следователя на фото. В конце концов, всегда можно сказать (и это будет отчасти правдой), что я просто предприняла неудачную попытку ему помочь.

Я вынула из сумки телефон, вытянула руку над головой, чтобы не утопить аппарат, и стала приближаться к трупу. Одежда моя намокла, и двигаться становилось труднее. Хотя, быть может, так давал о себе знать испытываемый стресс.

Подобравшись к телу, я сделала несколько снимков. Затем, глубоко вздохнув для храбрости и вытаращив глаза, чтобы ненароком не зажмуриться от ужаса, я попыталась свободной рукой потянуть тело из воды, ухватившись за плечо. Плечо совсем не показалось мне ледяным, скорее, по температуре оно было сходно с озёрной водой.

Но моя наивная попытка потерпела неудачу. Переместить одной женской рукой, пусть и привыкшей к нагрузкам в спортзале, крепкое мужское тело оказалось почти невозможно.

Почему-то сразу вспомнились хрупкие санитарки, в войну выносившие на себе с поля боя раненых бойцов. Стало стыдно. Не желая отступать, я осторожно взяла свой мобильник в зубы и, приложив все имевшиеся у меня силы, резко потянула парня за руку по направлению к себе, а затем, присев, вытолкнула его из воды, как получилось, чуть в диагональ. Такой манёвр неожиданно позволил развернуть тело сразу в двух плоскостях.

Обнаружив, что всё-таки зажмурилась, я начала медленно размыкать свои веки. Больше всего я боялась увидеть на теле Артёма какие-то зияющие раны, вылезшие из орбит глаза или страшную предсмертную гримасу, как обычно показывают в популярных триллерах. Но вместо этого передо мной предстало лицо, казалось, мирно спавшего человека. Глаза Артёма были закрыты. Поза, в которой он оказался после моих манипуляций, тоже была вполне мирной, даже обыденной.