как-то она возродила его. Машины, которые он чинил, не смотрели осуждающе, они просто молчали, подставляя мастеру свои повреждённые тела, которые он возвращал к жизни. Навещать сестру мужчина отказывался категорически, называя её всегда по имени, а потому Юля вновь взяла на себя роль матери, которая не могла просто забыть о том, что у неё есть и второй ребёнок. Она носила передачки, подбадривала, рассказывала новости о мире и дочке теперь Алисе, а та выглядела подавленной и отрешённой, будто не было ей ничего интересно и важно. Смотрела на свои руки, боясь, что, когда закончится время, её вновь отведут туда, где женщины установили свои правила.

Спустя полгода Димка познакомился с клиенткой: одинокой, весёлой и доброй. Надежда, которой явно имя было дано не просто так, сразу сблизилась с Юлей и смогла вызвать доверие, как только переступила порог квартиры. Она с таким восторгом смотрела на Мишель, что Юля немного удивилась.

- Подержу? – попросила она и приняла ребёнка, прижимая к себе.

- Любите детей?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Да вы на ты меня называйте, - по-простому отозвалась. – У меня ж сестёр четыре штуки, - засмеялась, - можно сказать, что вырастила их.

Димка иногда не приходил ночевать домой, а потом и вовсе заявил матери, что переезжает к Наде. И радовалась, и грустила Юля, привыкшая снова к компании. Опять одна, только с огромной ответственностью, пусть и радостной. Девочка подрастала, училась сидеть, ходить, лепетать первые слова, а потом и вовсе назвала бабушку мамой.

Обдало мурашками Юлю, накатило так, что заплакала, прижав к себе дитя. И зашлось сердце сильнее, защемило, будто не вздохнуть. Добралась кое-как до лекарств, бросила под язык таблетку, отпустило через время. И такой страх её тогда одолел, а вдруг что случится, как ребёнок сам будет, пока не найдёт её сын. И поделилась страхами с Ларисой.

- Да какие твои годы, Юль.

- Всё равно боюсь. Если б кто со мной жил, а так и не знаю даже.

- Ну скажи Димке, что квартира большая, пусть с Надей перебираются.

- Да своя у них семья уже, намекала, только есть, где жить. Кто же в здравом уме согласиться к матери ехать, когда своя жилплощадь имеется.

- Скоро Алиса вернётся, потерпи, там легче станет. Ты решила, где она жить будет?

- Да куда её, конечно, тут, зачем ещё нужна квартира.

- Простила, значит?

- До конца не могу. Но и делать вид, что она мне никто нет сил. Пусть остаётся всё, как есть. Будем пытаться жить дальше, пока мой век не кончится. А там пусть сама Мишку воспитывает, я свой долг отдала.

Но у судьбы были другие планы.

Глава 13

Алиса была не Димкой, потому приняла оборотную сторону, понимая, что иного пути у неё нет. Каждый день, когда она приходила в себя, осознавая, что этот сон никак не закончится, ей становилось тошно, но потом, взяв себя в руки, она принимала правила игры, понимая, что это будут самые долгие два года в её жизни.

Обжаловать решение суда у них не получилось, а потому приходилось жить так, как велел закон. Алиса зачёркивала дни, и это приносило её хоть какое-то облегчение. Она научилась убегать в мысли, рисуя радужные картины, и как можно дольше не возвращаться в реальность.

Часто думала о Лёхе, но поинтересоваться у матери, как он, не могла. Теперь осознала, что чувствовал брат, загнанный в угол, и принимала его чувства, хотя злилась на него, словно именно Димка и был виновником того, что Алиса находится здесь.

Фотографии, принесённые матерью, были отдушиной, и она часто рассматривала снимки, с которых смотрела на неё дочь. Алиса не увидит её первых шагов, не услышит слов, не научит цветам, но время ещё есть. Когда Алиса выйдет, Мишель будет два года, она и не вспомнит, что когда-то в детстве они были разлучены. Полтора года а плечами, оставалось набраться сил и вытерпеть остальной срок.

Лёха чувствовал себя намного лучше Захаровых, потому что уже бывал здесь. Знал законы, порядки, устои, как что и к чему, знал, как можно быть полезным и заработать, а потому жизнь текла не маслом, конечно, но и не кололась шипами. Он тоже вспоминал Алису, но хотел придушить её собственными руками. Надо же, а когда-то любил. Да, пусть это покажется странным и невероятным, но он тоже способен на чувства.

Прикидывая, что эта др5нь посадила его больше, чем на десятку, он считал своим долгом напомнить ей, что обид не прощает. Конечно, знал, где именно отбывает наказание Алиса, а потому послал ей сюрприз.

- Ты Захарова? – молодая девчонка с короткими черными волосами смотрела на Алису, жуя жвачку. Возможно, она видела её где-то, только сейчас Алиса никак не могла этого припомнить.

Отчего-то остальные быстро разошлись в стороны, оставив их наедине, а черноволосая продолжала сверлить её взглядом. Наверное, не стоило отвечать, хотя, как бы Алиса не тянула время, всё уже было решено заранее.

- Я, - кивнула она и тут же резкая боль пронзила грудь, отчего Алиса ахнула и, вытаращив глаза, смотрела на красивое неизменившееся лицо незнакомки.

- Привет от Лёхи, - не переставая жевать, сказала та, делая ещё одну дыру в Алисе.

После истории с Мишей, у Юли резко подорвалось здоровье. Сердце стало шалить, давление постоянно прыгало. Когда она узнала о том, что случилось с Димой, ей казалось, что жизнь кончена. Теперь, когда ей пришло известие о том, что её дочь Захарова Алиса Михайловна скончалась в женской тюрьме, она поняла, что у неё есть только пара минут, чтобы вызвать скорую или сына, чувствуя, как сердце бьётся на последних оборотах.

Димка прилетел раньше скорой. Как только мать позвонила ему, попросив приехать, и голос был, словно она говорила с ним с той стороны жизни, он сразу же вызвал бригаду, бросил работу и помчал. Юля не ошиблась. Завалившись на бок, она сидела, прислонившись к стене с бледным лицом и дрожащими веками, пока внучка, найдя на кухне пакет с мукой, щедро рассыпала белую пыль повсюду. Правая сторона лица съехала вниз, рука и нога не слушались, да и мало чего Юля сама понимала в том, что вообще происходит и, на просьбу назвать своё имя, выдала что-то неясное, нечленораздельное.

Она пыталась промычать, чтобы Димка не бросал Мишеньку, дергая головой в её сторону, пока медсестра мерила давление, глядя на подергивающуюся стрелку.