Гарри уставился на нее.

— Не удивляйтесь. Это моя профессия: знать, что происходит. Но я ни с кем не говорила об этом, кроме вас, и не стану, пока вы не дадите мне личного разрешения.

— Но вы в любом случае хотите знать о моих намерениях?

— Возможно.

Немного поколебавшись, Гарри улыбнулся.

— Спасибо, но, как я сказал, уже поздно…

— А если я признаюсь, что вы мне понравились и я решила подождать вас в первую очередь из-за этого?

Гарри постарался сдержать улыбку. Он сам не раз пользовался этим приемом: уверенный, откровенно сексуальный флирт, и мужской, и женский, мог быть воспринят второй стороной и как шутка, и всерьез — по настроению. По сути, это была этакая наживка, которую забрасывают, чтобы посмотреть, что же получится.

— Во-первых, мне очень приятно это слышать. Но во-вторых, я бы сказал, что закулисные политические игры мало подходят к таким случаям.

Гарри отбил подачу и теперь ждал ее следующего действия.

— Вы серьезно?

— Серьезно.

Трое пожилых мужчин вышли из бара и остановились рядом, продолжая разговор. Адрианна Холл посмотрела на них, на Гарри и добавила, немного склонив голову и понизив голос:

— Мистер Гарри Аддисон, позвольте предложить вам другой вариант… Мне иногда позарез хочется трахнуться с незнакомым мужчиной.

Произнося это, она не отвела глаз.

* * *

Ее квартира была маленькой, опрятной, уютной. Секс — одна из тех вещей, которые возникают поистине из ниоткуда. Пожар зарождается случайно. Стоит чиркнуть спичкой — и вдруг вспыхивает бурное пламя.

Гарри все расставил по местам с самого начала — когда, отвечая ей: «Я тоже», добавил, что ни судьбу Дэнни, ни убийство кардинала-викария Рима они в разговорах затрагивать не будут, и она согласилась с ним.

Они взяли такси, а затем прошли половину квартала, разговаривая об Америке. В основном о политике и спорте. Адрианна Холл была родом из Чикаго, а когда ей исполнилось тринадцать, переехала в Швейцарию, так как ее отец, игравший защитником в «Чикаго блэкхоукс», занял пост тренера швейцарской национальной сборной по хоккею.

Она закрыла дверь, щелкнул замок. И сразу же, обернувшись в темноте к Гарри, прижалась открытым жадным ртом, просунула язык между его губами. А Гарри привычным движением провел руками по вечернему платью, нащупал грудь и почувствовал, как набухли от прикосновения ее соски. Ее руки тем временем расстегнули его брюки и приспустили трусы. Она стиснула ладонью затвердевший член, принялась мять, второй рукой задрала юбку и прижалась к нему телом, облаченным в тончайшее шелковое белье. При этом она непрерывно целовала его, тяжело дыша, как будто давно уже изнемогала от желания. Гарри поспешно сбросил одежду с себя и стащил через голову платье с женщины. Едва он успел, расстегнув крючки, снять и бросить ее бюстгальтер куда-то в темноту, как Адрианна повалила его на кушетку, нагнулась, стянула с него трусы и, быстро подавшись вперед, взяла его член в рот. Гарри расслабленно запрокинул голову, но тут же приподнялся на локтях, чтобы видеть женщину. Ему показалось, что еще никогда в жизни он не испытывал такого удовольствия. Но через несколько минут он приподнял ее голову, взял Адрианну на руки и понес через опрятную гостиную, посмеиваясь в темноте, когда она указывала ему, куда идти, и, пройдя коротким коридором, опустил женщину на кровать в спальне. Ему пришлось еще немного подождать — что донельзя обострило предвкушение, — пока она нащупывала в ящике стоявшего рядом комода презерватив, пока, тяжело дыша и чертыхаясь, рвала неподдававшуюся фольгу. Но все же справилась, извлекла презерватив и ловко надела на него.

— Повернись, — прошептал он.

Зазывно улыбнувшись ему, она повиновалась, повернулась лицом к изголовью, и он вошел в нее сзади, ощутил мягкое облегающее тепло и принялся ритмично, неторопливо двигаться взад-вперед — как ему показалось, вечно, — вслушиваясь в ее негромкие стоны.

По подсчетам Гарри, за два часа он достиг кульминации пять раз. Ну что ж, неплохо для тридцати шести лет. Сколько оргазмов испытала она и считала ли их, он понятия не имел. Единственным, что он хорошо запомнил, было ее нежелание оставить его спать у себя. В очередной раз поцеловав, Адрианна попросила его вернуться в гостиницу, потому что ей через два часа нужно вставать и отправляться на работу.

Среда, 8 июля, 4 часа 32 минуты

Гарри взглянул на часы. Время еле ползло. Он даже не мог понять, спал ли вообще. Он все еще ощущал запах духов Адрианны — почти мужских, с оттенком цитрусов и дыма. Через два часа вставать и отправляться на работу, сказала она. Не то чтобы в свой кабинет в офисе, как у всех нормальных людей, нет! — в аэропорт, на самолет и в Загреб, а там — в дальний район Хорватии, чтобы проверить полученное сообщение о совершенном хорватами преступлении против человечности: якобы нескольких хорватских сербов вытащили из их домов и зарезали. Человечность, права человека… это было частью ее, этим она занималась и этим жила.

Он вспомнил, как во время одного из кратких перерывов в их забавах, нарушив собственный запрет на разговоры о Дэнни, спросил, что ей известно о расследовании взрыва автобуса в Ассизи. И она ответила напрямую, пусть не сразу, пусть даже намекнув интонацией, что он пытается использовать ее: кто это сделал, пока неизвестно…

В темноте ее блестящие глаза следили за ним, а он, глядя на ее плавно поднимающуюся и опускающуюся в такт дыханию грудь, пытался определить, правду ли она говорит. И не мог понять. И больше не возвращался к этой теме. Через пару дней она забудет о нем, и в следующий раз он увидит ее только на телеэкране, в бейсболке и камуфляжной куртке от «Л. Л. Вин», когда она будет рассказывать о вспыхнувшей где-то очередной войне. А сейчас имело значение лишь то, что он потянулся к ней, теперь уже снизу, чтобы еще раз приласкать ее грудь, с силой прижал ее сосок языком и ощутил вновь нахлынувшую волну желания. А потом у него в мыслях не осталось ничего, кроме Адрианны. Пусть эгоизм, ну и что? Да. В конце концов, не так уж все однозначно. Да ведь и затея это была ее, а не его.

Медленно проведя пальцами по внутренней части ее бедра, он добрался до липкой влажности там, где ее ноги соединялись, и услышал, как женщина сдавленно всхлипнула. Вновь почувствовав прилив сил, он сделал движение, чтобы лечь на нее, но она неожиданно повернулась, перекатываясь с ним, и, оказавшись сверху, взяла рукой его снова напрягшийся член и резко направила в себя.

Подавшись телом назад, она уперлась ногами в постель, а затем наклонилась вперед, поставив руки по обе стороны его головы и глядя на него широко открытыми глазами. И принялась медленно двигаться, скользить по нему вперед и назад. Умело. Опускаясь на него всем своим весом после каждого движения. Постепенно, словно гребец, умело ускоряющий лодку своими движениями, она стала подпрыгивать все чаще и чаще. Или как наездница, испытывающая оседланного скакуна на выносливость. Погоняя его яростно, сурово, немилосердно. Пока сама не получит то, к чему стремится. Колотясь своим лоном о торчавший в нем член. Изо всей силы напирая на его вершину, с каждым следующим мощным ударом приближаясь к завершению. В мгновение ока она вместо прежней игры начала совершенно новую. Утоление желания вдруг превратилось в состязание поистине титанического накала.