– Ой, какой миленький! Кто это?

Саймон про себя обозвал Лейлу «прагматичной сукой»: сразу сообразила, что любимым домашним животным босса надо восторгаться, как бы гнусно оно ни выглядело.

– Тихаррианский мурун. Прелесть, правда? Я увидел его в каталоге редких животных, и его восхитительно отталкивающая наружность сразу меня очаровала. Видишь, какой изящный хоботок? На конце спрятан ядовитый зуб, который при атаке выдвигается. Для человека его яд не смертелен, но укус болезненный. Обычно у них удаляют железы, вырабатывающие яд, однако я заказал муруна с неудаленными железами – зачем калечить столь совершенное создание природы? Они очень эмоциональны и привязчивы, но признают только своих хозяев. Иди сюда, я вас познакомлю.

Эмми отодрал муруна от своей рубашки – это удалось ему не сразу, тварюгу пришлось около минуты ласково уговаривать – и посадил на стол. Брр, ну и гадость! Тихаррианский мурун напоминал паука, – а Саймон их с детства не выносил, – этакого паука-переростка размером с некрупную кошку. Округлое тельце покрыто пушистым мехом, синие полосы чередуются с ядовито-зелеными; той же расцветки пушок на противных лапках и длинном хвосте, тонком и гибком, как хлыст. Лапок у гада восемь штук, что усиливает сходство с пауком. Когти эта дрянь способна втягивать: по столешнице она топталась бесшумно, без всякого клацанья, и Саймона передернуло от мысли, что она ведь запросто подкрадется к тебе незаметно – а потом прыгнет и укусит, когда не ждешь… Одно утешение: уж если такая тварь на тебя прыгнет, ты умрешь от омерзения раньше, чем она успеет цапнуть. Рта у животного не было, только хоботок с упомянутым ядовитым зубом. И два больших круглых глаза с вертикальными зрачками – золотисто-желтые, как у директора.

Когда девушка подошла к столу, Эмми обнял ее за талию, потрепал муруна по шерстке и сообщил:

– Топаз, Лейла своя, Лейлу кусать не надо. Погладим его вместе? – Он взял руку Лейлы, несколько раз провел ладонью девушки по спине муруна. Оба перенесли это спокойно. – Теперь он тебя запомнил и не станет на тебя кидаться. Сегодня я был с ним в офисе, Джемину он укусил. Как она визжала…

Лейла злорадно ухмыльнулась:

– Ты их не познакомил?

– Нет, – Эмми тоже ухмыльнулся. – Этой чести удостаивается не каждый. Кроме того, Джемине Топаз не понравился, а он не любит, когда к нему проявляют неприязнь, он очень чувствительный. Знаешь, чем он питается? Кровью и фруктами. На Тихаррои мурун охотится на мелких животных – парализующий укус, потом высасывает кровь. Или пробивает своим зубом кожуру плода и вытягивает мякоть. В его рационе должно быть и то и другое, мне будут присылать для него специальные консервы.

– У него такая шелковистая шерстка! Можно, я еще его поглажу?

Саймона поразила выдержка Лейлы: ведет себя так, будто на столе перед ней сидит не мерзкий выходец из ночных кошмаров, а какой-нибудь там хомячок или кролик!

– Нельзя, – улыбнулся Эмми. – Все равно может укусить. Характер у него сложный, непредсказуемый… Очаровательное создание!

Он присел на край стола рядом со своим любимцем, погладил его, потом взглянул на Саймона, словно только сейчас его заметил.

– Саймон, разве ты не хочешь посмотреть на него вблизи?

– Благодарю вас, господин Медо, у меня аллергия на животных, – отозвался Клисс – он занял позицию у дальней стены, возле двери в туалет. – В том числе на тихаррианских. Если я подойду, я сразу кашлять начну, и он испугается.

Спасибо фергону, голова у Саймона работала теперь не так уж плохо.

Эмми пожелал посмотреть репетицию и остался недоволен.

– Саймон, что это за ужимки? Это и есть хваленая школа «Перископа»? Когда ты улыбаешься, мне хочется проверить, на месте ли мой бумажник. Ты способен улыбнуться доброжелательно?

– Пожалуйста!

Клисс улыбнулся. Директор поморщился, а тихаррианский мурун припал к столешнице и угрожающе зашипел.

– Спокойно, Топаз. – Эмми вздохнул и погладил его по сине-зеленой полосатой спинке. – Я согласен с тобой, зрелище гнусное, но мы ведь уже сделали ставку на Саймона Клисса. Теперь нам придется учить его улыбаться. Саймон, смотри на меня! Вот это называется располагающая улыбка.

Он улыбнулся, открыто и заразительно, и сразу стал похож на симпатичного юношу из тех, что рекламируют кроссовки, апельсиновую санду и средства для безопасного секса.

– А вот это называется располагающая улыбка в интерпретации Саймона Клисса.

Вроде бы выражение не изменилось, но улыбка отвердела, в ней появилось нечто фальшивое. Желтые глаза Эмми щурились уже не весело, а настороженно и недобро, хотя и с показным оживлением.

– Заметил разницу? – спросил Эмми, перестав улыбаться.

– Эмми, где вы изучали актерское мастерство? – с ударением на «где» осведомился Саймон. Фергон избавил его от скованности, и вопрос был задан покровительственным тоном, с уничижительными нотками: этот богатенький мальчишка должен усвоить, что такое эксцессер старой закалки. Пусть знает свое место. – Дерь-мо! Понятно? Окаменевшее позавчерашнее дерьмо! Вас там облапошили и ничему не научили! Вы улыбаетесь, как в рекламе, а я – как в жизни, вот и вся разница! Театральные студии, рассчитанные на молодых дурачков…

Саймон замолчал, потому что Эмми встал и шагнул к нему. На лице директора застыло скучающее светское выражение, как будто он направлялся к роботу-официанту за бокалом вина. Саймон занервничал: а вдруг он опять, как в прошлый раз?.. Толкнул дверь в туалет, но та, как назло, не открывалась. Заклинило… На ходу припоминая приемы самообороны, которыми он пользовался в последний раз еще до тюрьмы, Клисс принял боевую стойку.

Медо остановился в двух шагах, смерил его насмешливым взглядом. Саймон вовремя вскинул руку, блокируя удар, но движение Эмми оказалось обманным, и в тот же момент Клисс получил не слишком сильный, зато адски болезненный удар в живот. Он сполз по стенке и скорчился.

– Бедный уродец Саймон, где ты изучал боевое мастерство? – Эмми передразнил его интонацию. – Спортивные секции, рассчитанные на немолодых дурачков…

Лейла и Топаз наблюдали эту сценку с явным удовольствием. Нетрудно догадаться, за кого они болели!

– Саймон, времени у нас мало, – деловито, словно ничего не произошло, заговорил Медо, когда Клисс перестал мычать от боли. – Чтобы ты к завтрашнему вечеру научился улыбаться, как я показал. Потренируйся перед зеркалом, зачем его здесь повесили? Ты используешь его не по назначению, это не вешалка для одежды.

Он подошел к зеркалу, сдернул с него куртку и брезгливо отшвырнул в угол. Потом повернулся к девушке:

– Лейла, идем, отдохнем от Клисса. Я покажу тебе кое-что, чего ты еще не знаешь.

Та просияла. Эмми подставил руку Топазу, тварь вскарабкалась на плечо, и все трое избавили Саймона от своего общества. Он остался наедине с разбитым зеркалом, мутным от засохших буроватых разводов.