Ной нажал кнопку «STOP» на пульте дистанционного управления.

– Дальше все то же самое. – Он вытащил кассету из видеомагнитофона и положил в большой пакет для покупок с надписью «Ниман-Маркус»[15]. – Я положил вам еще две копии плюс кассеты с отснятым материалом, до монтажа.

– Хорошо.

– У меня тоже остались копии, вдруг с вашими что-то случится.

– Я его не боюсь.

– Я в этом и не сомневался. Далее… дом Карлы куплен на деньги «Круга друзей». Полмиллиона, под видом гранта на исследовательские работы. Номинально собственником является принадлежащая ей некоммерческая корпорация.

– Все они такие бескорыстные благотворители, – в голосе слышался исключительно сарказм, но не горечь.

– Они виновны не только в запрещенном использовании средств фонда в личных целях. «Круг друзей» получает миллионные государственные субсидии, а значит, они нарушают немало других федеральных законов.

– У вас есть доказательства, подкрепляющие ваши слова?

Ной кивнул.

– Все в пакете «Ниман-Маркуса»… – Он замялся, но решил, что исключительная сила этой женщины – достойный соперник слабостям конгрессмена. Правда ее сломать не могла. – Карла Раймс – не единственная его любовница. Вторая в Вашингтоне, третья в Нью-Йорке. Их дома тоже куплены на деньги «Круга друзей».

– И все это в пакете? Тогда вы уничтожили его, мистер Фаррел.

– С превеликим удовольствием.

– Он вас недооценил. И я, к сожалению, должна признать, что не возлагала на вас особых надежд.

При их первой встрече она упомянула о том, что предпочла бы большое детективное агентство или частную охранную фирму, располагающую достаточными ресурсами, чтобы действовать на территории всей страны. Она, правда, подозревала, что все эти акулы сыска время от времени выполняли поручения как отдельных политиков, так и ведущих политических партий. Ее тревожило, что компания, на которой она решила бы остановиться, могла иметь общие дела с ее мужем или с одним из его приятелей в конгрессе и прийти к выводу, что в долговременной перспективе предательство ее интересов принесет большую выгоду, чем успешное выполнение задания.

– Вы меня не обидели, – улыбнулся Ной. – Ни один человек в здравом уме не должен возлагать особые надежды на детектива, у которого конторой является его квартира… жалкие три комнаты над офисом гадалки.

Она присела за письменный стол, раскрыла сумочку, достала чековую книжку.

– А почему так? Почему вы не хотите расширяться?

– Миссис Тейвнол, вы когда-нибудь видели хорошо выдрессированную собаку?

На ее классическом лице отразилось недоумение.

– Простите?

– Еще маленьким мальчиком я видел фантастическое представление. Золотистый ретривер творил что-то немыслимое. Какие он только не выполнял трюки. Когда я понял, каким потенциалом обладают собаки, какими они могут быть умными, я задался вопросом: а почему они счастливы тем, что их просто водят на поводке? Конечно, это не та проблема, над которой следует задумываться маленьким мальчикам. Двадцатью годами старше я вновь увидел собаку, выполняющую самые замысловатые трюки, но к тому времени жизнь уже подсказала мне ответ. У собак есть талант… но нет амбиций.

Недоумение уступило место состраданию, и Ной знал, что она не только услышала его слова, но и поняла подтекст.

– Но вы же не собака, мистер Фаррел.

– Может, и нет, но уровень моих амбиций примерно такой же, как и у старого бассета в жаркий летний день.

– Даже если вы настаиваете на отсутствии амбиций, ваш талант заслуживает более высокой оплаты. Могу я взглянуть на общий счет, о котором вы упомянули?

Он достал из пакета «Ниман-Маркуса» счет и пакет из вощеной бумаги, по-прежнему набитый сотенными.

– Что это? – спросила она.

– Отступные от вашего мужа, десять тысяч баксов, предложенные мне одним из его «шестерок».

– Отступные за что?

– Частично – компенсация за автомобиль, остальное – за предательство ваших интересов. Вместе с видеокассетами в пакете лежат мои нотариально заверенные показания с приметами человека, который дал мне деньги, и подробным пересказом нашего разговора.

– У меня и без этого достаточно доказательств, чтобы уничтожить Джонатана. Оставьте взятку себе, в качестве премиальных. Приятно знать, что его деньги наконец-то пойдут на пользу хорошему человеку.

– Это грязные деньги, отмываться от которых у меня нет ни малейшего желания. Мне вполне достаточно суммы, проставленной в счете.

Написав на чеке его фамилию, она подняла голову, посмотрела на Ноя. На губах Констанс заиграла улыбка.

– Мистер Фаррел, вы – первый встреченный мною бассет со столь твердыми принципами.

– Знаете, я ведь мог и завысить счет, чтобы компенсировать эти десять тысяч, – заметил он, хотя ничего такого не делал и знал, что у нее даже не возникнет желания усомниться в его честности.

Он не сумел принять ее комплимент с достоинством, и его это злило. Не мог он понять и другого: почему у него возникло желание оговаривать себя?

Покачав головой, с улыбкой на губах, она вновь склонилась над чековой книжкой.

По поведению женщины, по загадочности ее улыбки Ной мог предположить, что она понимает его лучше, чем он сам. Такое предположение не располагало к приятным раздумьям, поэтому он занялся делом: выключил телевизор, закрыл резные створки домашнего кинотеатра. Она тем временем заполнила чек, расписалась, вырвала листок из чековой книжки и протянула Фаррелу.

Стоя у двери президентского люкса, он наблюдал, как Констанс Тейвнол идет по коридору с приговором конгрессмену в пакете от «Ниман-Маркуса». Тяжесть предательств мужа ни на миллиметр не изогнула позвоночник леди. Она по-прежнему напоминала сильфиду, не шла – плыла по воздуху. А после ее ухода, после того, как леди повернула за угол, воздух, казалось, завибрировал от какой-то сверхъестественной энергии, словно видимая часть женщины ушла, а незримая – осталась.

Пока красные сумерки сменялись лиловыми, которые, в свою очередь, уступили место ночи, Ной оставался в президентском с тремя спальнями люксе, слоняясь из комнаты в комнату, поглядывая из окон на миллионы огненных цветков, которые распускались на равнинах и холмах, населенных людьми, на мерцающий блеск электрического сада. И хотя некоторые любили это место, называя его воссозданным раем, все здесь было пожиже, чем в исходном Саду, за исключением одного: если считать змея неотъемлемой частью райского интерьера, здесь в листве прятался не один змей, а полчища ядовитых гадюк, прекрасно обученных силами тьмы, знающих, кого и как можно обмануть и предать.