– Что же с детьми будет?

– Как жили с бабкой, так и будут жить. Не бросит же их бабка? Сюда они не захаживали. Вру, весной приезжали. Хорошие дети, воспитанные. Мальчик в курточке красивой, синенькая с красеньким, и девочка чистенькая, хорошенькая. Видать, бабка внучат любит, жалеет. Райка-то денег на детей хорошо давала. А сейчас на одну бабкину пенсию не сильно разживутся. Ох, горюшко!

– Жалко детей. А отец не поможет их содержать?

– Пашка-то? Тунеядец! Он сам норовил у Раисы деньжат стрельнуть. Нет, чтобы кровиночкам своим помочь!

– На кого дети похожи, на Раису или Павла?

– А ты чего тут выспрашиваешь? Не по сносу случаем? Так знай, пока не расселите, мы отсюда – ни ногой. А не ты ли 13-ый дом подожгла? Ей, милиция, люди, хватайте ее!

– Успокойтесь, я случайно здесь проезжала. Дом ваш не поджигала, я приехала, когда он уже сгорел. Я – журналист. У меня удостоверение есть.

– Из газеты, значит. То-то я думаю, с чего она выспрашивает? Задаром, больше тебе ни словечка не скажу.

Старушка сжала губы и решительно скрестила руки на груди. Марина протянула ей бумажку. С ловкостью фокусника бабушка спрятала деньги в складки широченной юбки.

– А теперь скажете?

– Другое дело, другой разговор. Так чего тебе еще сказать?

– О детях? Я спросила, на кого они похожи?

– А кто его знает, на кого? Я думаю, что не от Пашки их Райка родила! Я помню, как Пашка однажды ругался…

– Меня не интересует, кто отец детей, – перебила старушку Марина. – Я хотела узнать, дети были светленькие или темные, как мать?

– Как мать, ее дети, – с готовностью откликнулась старушка.

– А Вы не ошибаетесь? Может, они были голубоглазые?

– Может, и голубоглазые, но как мать! На кого же им еще походить? А хочешь, я тебе про Зойку расскажу? – старушка выразительно посмотрела на сумочку Марины. – Книгу цельную напишешь о Зойкиных мужиках.

– Давайте, в другой раз о Зойке.

– Ты приезжай, как надумаешь, я в пятой квартире живу, Александрой Ивановной меня величают.

***

Наконец, я слышу скрежет замка в коридоре, стук каблучков кажется мне музыкой. Когда открылась дверь, я чуть не кинулась ей на шею. Она молча поставила поднос и присела на стул у двери. Не ушла! Я медленно-медленно ела и разговаривала. Я несла всякую чушь, говоря, что соскучилась по общению с нормальным человеком. Между строк я внушала ей, какая я счастливая, удачливая и, главное, богатая женщина. Я рассказывала, как мы отдыхали с мужем на Канарах, описывала, какой у нас роскошный загородный дом. Между делом упомянула, как обожает меня и детей муж, какие украшения он мне дарит. К украшениям вернулась еще раз, подробно описала, что и когда дарил мне муж. Я поняла, что эта тема ей интересна. Она пару раз завистливо вздохнула.

Вечером я не могла уснуть. Я лежала без сна, и моя жизнь проносилась перед моими глазами. Сережка, бедный мой Сережка! Что они хотят от него? Я догадываюсь, что он умеет делать. Сергей тянет время, только поэтому я еще жива. Но это не может продолжаться долго. Он или сделает им то, что они просят или нет. В любом случае они убьют нас: и меня и его. Надеюсь, что детей они не тронут, дети маленькие и скоро забудут и нас, и кто они такие. А Сережка им очень нужен: они решились пойти на преступление. Деньги? Компромат? Они хотят взломать сервер Пентагона? Или крупного банка? Что гадать понапрасну, можно сказать определенно, что это нечто серьезное. И они могут воздействовать на моего мужа через детей А если они начнут пытать малышей на глазах у Сережи? Неизвестно, какой вред преступники могут нанести детям. Что же мне делать? Как спасти их? Господи, помоги мне!

***

Осенняя пора опять напомнила о себе тоскливой холодной и сырой погодой. Дождь чередовался с мокрым снегом. Не стало никакого удовольствия от жизни за городом. Андрей и Марина решили окончательно закрыть «коттеджный сезон». Тем более, назавтра, в среду они были приглашены на презентацию «Царевны Софьи». Андрей уехал рано, чтобы избежать утренних пробок, прямо на работу. А Марина с Сашенькой выспались, дождались окончания пробок и тогда поехали домой.

Отключенный перед отъездом холодильник был стерильно чист и пуст. Марина, посадив Александра в коляску, пошла в магазин. Перед входом в магазин, она остановилась. На этом самом месте стояли Ангелина с Витей. Как они оказались на улице перед входом, если мать их потеряла в магазине? Створки двери раскрываются автоматически. Дети могли выйти с толпой наружу, а потом встать здесь, в сторонке. В принципе, могли. Очень воспитанные и послушные дети. Таких детей можно поставить и сказать: «Стойте и ждите меня здесь». И дети будут терпеливо ждать. Бедные дети, мать их погибла, и отцу они не нужны. Что же с ними будет? Сможет ли бабушка содержать их? Дети, похоже, ни в чем не нуждались при жизни матери.

Марине сделала нужные покупки, но дома не засиделась. Перед выходом в большой свет она решила обновить прическу, заодно и Таню Носик повидать. Таня, как только вернулась на жительство в Москву, настойчиво зазывала своих подруг в салон. Маша никак не могла выкроить время на долгую поездку.

– Приезжай хоть ты, Марина, лучше днем в будни, например, во вторник, народу мало, никто мешать не будет, поговорим спокойно. И за Сашу не беспокойся, для детей у меня теперь есть детское кресло с ремнем безопасности.

Марина сделала вывод, что дела у Тани идут не так уж успешно, тем более надо сходить к ней, «поддержать малый бизнес». Она позвонила предупредить Таню и случайно глянула на календарь, какое сегодня число. «Батюшки! Первое ноября. Надо принести тортик или пирожные». Два года назад Таню сбила машина, она чудом осталась жива. И в прошлом году она объявила подругам, что будет отмечать свой второй день рождения – день, когда она очнулась после аварии.

Таня встретила Марину у входа, открыла дверцу машины, хотела понести Сашу, но он вдруг испугался, прижался к матери. Марина отдала ей коробку пирожных.

– Со вторым рождением!

– О! Не забыла! – обрадовалась Таня.

Вопреки опасениям Марины, в салоне были клиентки: одна сидела под феном, другую стригла знакомая Марине Даша, третья, в полиэтиленовой шапочке на мокрых волосах, делала маникюр. Сверкали зеркала, блестели стеклянные столики, сияли круглые светильники, Таня сразу усадила Марину и Сашу в кресла, ребенка пристегнула красным ремешком. Саша удивленно озирался в новой обстановке, но