на себя. Страх того, что она как-то может догадаться, что этот подарок только от меня, заставлял моё сердце биться так часто и с такой силой, что у меня начинали дрожать колени и трястись руки. Я не знал, как она могла догадаться, но какое-то внутреннее чувство подсказывало мне, что только такие люди – сами правдивые во всём – и могут отличить правду от лжи в других.

– С днём рождения! – добавил я и попытался было улыбнуться, но моя улыбка превратилась в жалкое подобие какой-то дьявольской усмешки.

– Я очень тебе благодарна, Коль! Ну, вернее, вам всем… – она как-то хитро улыбнулась и мне в темноте коридора даже показалось, что она подмигнула мне.

– Пойдём, попробуем его вместе! – сказала она и потянула меня за рукав в дом. – Какой он тяжеленный и огромный!

Её счастью, казалось, не было предела.

– А я… – начал я лепетать, потому что мысли о побеге, рождённые страхом, уже обосновались во мне и пытались сложиться в какой-то конкретный план, но быстро капитулировали. – Ну, может чуть-чуть…

Я изо всех сил пытался найти причину отказаться, однако одновременно с этим я испытывал непреодолимое желание остаться. Когда я разделся, Катя повела меня в главную комнату, откуда доносился периодически смех и негромкий разговор нескольких взрослых людей. Это испугало меня ещё больше, но обратного пути уже не было.

Её родители были в полном составе в честь дня рождения дочери. Был накрыт большой стол, занимавший, без преувеличения, половину комнаты, за которым сидели ещё какие-то люди, которых я никогда прежде не видел. Вероятно, это были какие-то родственники, приехавшие поздравить Катю и заодно повидаться с её родителями. Все уже начали есть и весело разговаривали друг с другом. На какой-то короткий миг эта картина простого семейного счастья – совместный ужин за столом – показалась мне идиллической и самой счастливой реальностью жизни. Затем я вспомнил в противовес этому образу картину нашего семейного ужина, где никогда не собирались за одним столом все члены семьи: отец часто уходил есть в комнату, ставя тарелку на табуретку и садясь перед телевизором; я же не любил долго задерживаться за столом, потому что мама начинала задавать вопросы про школу и оценки, на которые я очень не любил отвечать. Маме часто приходилось ужинать в одиночестве, пережёвывая пищу неспеша и молча вглядываясь в тёмную пустоту за окном.

– Ага! Да это, наверное, сам Николай?! – услышал я очень приятный женский голос из-за стола, заставивший меня выйти из оцепенения. Катя повернулась на голос и посмотрела на свою маму с выражением негодования и страха.

– Мааам!… – прошипела Катя, продолжая сверлить её тревожным взглядом и улыбаться одновременно.

– Я мама Кати. – Она встала из-за стола и подошла ко мне, чтобы поздороваться. Я ещё никогда не видел её так близко. – Кристина Владимировна! – она протянула мне свою руку, я ответил вялым рукопожатием. Мне ещё не приходилось здороваться за руку с женщинами, потому что я считал, что так принято только среди мужчин. В старых фильмах я видел, как на подобный жест отвечают поцелуем руки, однако если бы я это сделал, я бы, вероятно, тут же грохнулся в обморок на потеху всем гостям.

– Можешь звать меня Кристи! – продолжала она, не обратив внимания на мою робость. – Ну, или тётей Кристиной, – разведя руки жестом обречённости, добавила она, видя, насколько я растерян и не могу вымолвить ни слова. – Хотя учти, что до этого звания мне ещё стареть и стареть, – сказала она и шутливо погрозила мне пальцем. – А я ещё довольно молода, чтобы отзываться на подобные обращения!

Кристи была уже не очень молодой женщиной, однако к своим годам сумела сохранить непринуждённость в общении и свежесть мыслей, которые ненавязчиво убеждали собеседника поверить в то, что перед ним не дама бальзаковского возраста, а молодая девчонка, к тому же своей манерой общения и эмоциональным интеллектом буквально оживлявшая любого, даже самого скучного сноба. Для своих лет она сохранила статность и свежесть, никогда не пользовалась косметикой, заплетала свои длинные волосы в толстую косу и всегда говорила только то, что думала. Она не была противовесом своему супругу. Они будто дополняли друг друга, но не в смысле того, что он был скучным и закрытым, а в смысле того, что они и так были полны своей собственной личностью, и присутствие в их жизни друг друга делало их ещё более полноценными.

Кристи продолжала весело щебетать, не стесняясь улыбаться и смеяться собственным шуткам, потом посмотрела на Катю, которая вовсю таращила на неё глаза, призывая ту быть немного посдержаннее.

– Ах, Като… – улыбаясь, протороторила Кристи и взяла её двумя пальцами за нос. – Не будь так критична к своей старой, как мир, матери! Ну, располагайтесь, Николай, что же вы стоите, как бедный родственник?!

Кристи жестом пригласила меня за стол, а я в этот момент думал о том, что, вероятно, всё-таки не стоит звать её тётей Кристиной. Я не знал тогда, что и ответить, потому что представляться было глупо, раз она уже знает моё имя.

– Спасибо! – только и сумел выдавить я из себя.

– Ох, он умеет говорить! – весело в ответ ответила Кристи, но тут же, вновь поймав на себе осуждающий взгляд Кати, изобразила двумя пальцами, что закрывает рот на замок и подмигнула мне. – Прости, Коль, вино в голову ударило.

Потом я познакомился со всеми остальными гостями. Там был Катин дядя, брат её отца, вместе со своей женой, а также подруга её мамы, крёстная Кати. Ужин был потрясающий. И меня поразило не только то, что практически незнакомые мне люди, которых я видел первый раз в жизни, свободно и непринуждённо общаются со мной и вообще считают меня полноправным участником их компании, попутно не принижая меня, ссылаясь на мой возраст, но и то, что родители Кати – люди совершенно других ценностей и взглядов на жизнь – жили здесь же, в деревне, потому как я до этого мог представить себе таких людей, как они, – свободных, романтичных, непринуждённых – только живущими в городе. И это здорово пошатнуло мои идеалистические взгляды насчёт того, что место полностью формирует человека, а не наоборот. Конечно – пытался я убедить себя в правдивости своих взглядов – они приехали из города, но тут же начинал не знаю почему оправдывать это тем, что деревня не сделала из них скучных людей, подобных всем остальным местным жителям. Вероятно, причина всё же кроется в городском образе жизни, думал я, подталкивая себя к поиску как