В два приема, общими усилиями, используя оружие вместо рычага, они переместили тушу животного чуть в сторону и освободили лежавший под ней мешок.

– Уф, – выдохнул старлей, отложил ставший ненужным карабин и, ухватив обеими руками за верх мешка, вытащил его на чистое от крови место.

– Сейчас мы его и проверим. Тяжелый… Но, смотри, – шутливо погрозил он мешку, – если в тебе ничего путного не будет, то сожгу вместе с содержимым.

И, распустив завязку, сунул внутрь руку.

– Это становится интересным, – пробормотал Минохин, вытащил из него еще один кожаный мешок и, разглядев опечатывающие его свинцовые пломбы, нахмурился. То ли в задумчивости, то ли стирая пот, он почти по-мусульмански провел по лицу ладонью сверху вниз, а затем, вытащив из ножен штык-нож, сковырнул свинец и, разрезав капроновую веревку, связывающую горловину, заглянул внутрь. И тут же раздосадованно выругался:

– О блин! Как матрешка! – Пока что Минохину удалось разглядеть лишь очередной мешок, сшитый из какого-то зеленого материала.

– Что там, товарищ старший лейтенант?

– Сейчас узнаем! – ответил взводный, и резко дернув, перевернул мешок горловиной вниз. Из него высыпались, образовав небольшую горку, несколько десятков небольших мешочков, сшитых из бархатистого зеленого материала.

– Точно, матрешка! – Сергей протянул руку и взял один из них, оказавшийся на удивление тяжелым. Он поглядел на солдат, стоящих с открытыми ртами, и осторожно потянул завязку, затем подставил ладонь. С легким шлепком на него выпала большая золотая цепь, украшенная вкраплениями сверкающих камней.

– Бог ты мой! – выдавил из себя пораженный игрой красок Сергей.

– Вот это да! – ахнул Сыторчук и почему-то рассмеялся.

Бебишев остался невозмутимым.

– А ну давай глянем, что в остальных, – предложил Минохин и, не дожидаясь чужого одобрения, начал развязывать стягивающие горловины мешков узлы.

– Что они там возятся? – Гилев громко зевнул.

– Наверно, карту нашли, вот и разглядывают, – жуя галету, отозвался Кий.

– Нее-а, – процедил Алтынбеков. – Это они клад нашли и теперь делят.

– Ага, точно, Витька придет, ты у него свою долю спроси, – хохотнул Степшин, – может, даст, – и, сделав короткую паузу, добавил: – Трусами по морде.

– Ах, ты так! – вскричал притворно обиженный Алтынбеков и, завязывая шутливую потасовку, бросился на Степшина. Свое дело они сделали, и теперь можно было немного расслабиться.

– Да тут только в одном мешочке килограммов пять, не меньше, – разрезав завязку на самом большом мешке, заметил Виктор и, раздвинув горловину, заглянул внутрь.

– Алмазы! – восторженно воскликнул он, вытаскивая на свет целую горсть сверкающих камней. «Золотая лихорадка» неожиданно захватила и его.

– Бриллианты, – поправил взводный, оторвав взгляд от украшенной изумрудами диадемы. – Я не думал, что они бывают такие крупные. – Аккуратно положив диадему, он снял с себя панаму и приказал: – Сыпь.

– Интересно, сколько все это стоит? – задумчиво спросил Сыторчук.

– Не знаю, но много, очень много. Например, каждый из этих, – старший лейтенант показал на отложенные им в сторону девятнадцать наиболее крупных бриллиантов, – стоит не менее нескольких миллионов долларов, а скорее всего гораздо дороже. Я подозреваю, что во всем мире не найдется равных им по весу, хотя я могу и ошибаться.

– А что мы сделаем с драгоценностями? – перекладывая с места на место золотые безделушки, поинтересовался Сыторчук.

– Дурацкий вопрос: соберем в мешок и по прибытии сдадим.

– И нам за это ничего не положено? Процент там или премия?

Минохин отрицательно покачал головой, а Виктор развеселился, увидев, как от слов взводного у сапера отпала челюсть; тот хотел что-то сказать, но лишь прохрипел, начисто лишившись дара речи. Чтоб окончательно не расхохотаться, сержант отвернулся и, предоставив командиру самому складывать захваченные драгоценности, отправился собирать другие, военные, трофеи.

– Ну что ты делаешь? – воскликнул старлей, увидев, как Сыторчук пытается засунуть жемчужное ожерелье обратно в мешочек. Оно почему-то не слушалось и все время проскальзывало между пальцев. – Бросай все в большой мешок, нечего с ним валандаться! – и он, показывая пример, сгреб в пятерню целый килограмм «золота» и с остервенением, словно в руках у него были не произведения ювелирного искусства, а простые безделушки из бижутерии, швырнул на дно мешка.

И уже через две минуты завязывал мешочную горловину, раздумывая над вопросом, что ему полагается за добычу подобного трофея. Пожалуй, подобное тянуло как минимум на «Красное знамя». Придя к такому мнению, он рывком взвалил драгоценный груз себе на плечо и удивленно воскликнул:

– Ни фига себе! Какой же он тяжелый! Пуда полтора, не меньше.

– Может, лучше я потащу, товарищ старший лейтенант? – предложил Виктор.

– Взявшись за гуж, не говори, что не дюж! – усмехнувшись, отмахнулся тот и начал подниматься вверх по откосу.

– Как хотите! – Виктор пожал плечами. – Тогда я возьму пяток автоматов, а за остальными Алтынбекова и Степшина пришлю.

Минохин повернулся лицом к Бебишеву, и его брови удивленно метнулись вверх.

– Зачем их таскать? Пусть соберут в кучу. Площадка здесь ровная, мы прямо сюда вертушки и посадим. И скажи Сыторчуку, пусть мины снимает…

Виктор согласно кивнул, задумчиво остановился, посмотрел в сторону стоявшего не так уж далеко и все слышавшего сапера и, выпустив из рук связку с глухим стуком упавших на землю трофеев, бросился догонять быстро шагающего взводного. «Алтынбекова и Степшина отправлю, пусть собирают», – рассуждал Бебишев, скачками поднимаясь вверх по каменистому склону.

– Подготовить минометы! – выслушав доклад разведки, приказал Карим.

За его спиной по всей ширине лощины рассыпались его моджахеды. «Немного отдыха им не повредит!» – глядя на их усталые лица, подумал он и с этой мыслью отдал приказ:

– Всем, кроме минометной прислуги и моей личной охраны, отдыхать! – и хотя эти слова были сказаны почти шепотом, они были услышаны всеми.

Карим посмотрел на часы, рассчитывая имеющееся в запасе время. По всем раскладам, у него было часа полтора или даже немногим меньше, если считать, что вертолеты противника уже готовятся к вылету. «Значит, – он задумчиво провел ладонью по бороде, – двадцать минут на обстрел, столько же на то, чтобы добить оставшихся в живых неверных, еще полчаса, чтобы уйти в зеленую зону и десять минут на всякий случай. Кажется, так. Все правильно». И, повернувшись, махнул рукой:

– Огонь!

Они уже прошли половину пути, когда воздух раскололся от пронзительного визга. Крик взводного: «Ложись!» – потонул в грохоте разрыва. Сергей не видел, откуда ведется огонь, но по звуку летящих мин определил, что стреляют со стороны ущелья. Мысль, появившаяся в голове, ошпарила, словно кипятком. Данные о караване, полученные в штабе, были верными. Ошибся он сам, посчитав болванами других, но времени заниматься самобичеванием не было.