Вот! Вся! Его! Жизнь! Девятнадцать лет из двадцати четырех прожитых закончились для Николая Крайнова за три секунды!

Он все прошел, всю адову меру: безумную боль, безысходное отчаяние, пожирающую обиду на жизнь, на судьбу, на людей, ненависть, отупляющее безразличное смирение, предательский отказ от жизни – все!

Но он сумел справиться с этим индивидуальным адом, и быстрее, чем кто бы то ни было, – всего за несколько месяцев, не растянув муки отверженности и отчаяния на годы.

Но Коля перечувствовал, пережил и прошел через эти муки, и они никуда не денутся, не забудутся, их из жизни не сотрешь, и ему приходится жить дальше с памятью про то свое чистилище.

А еще Алтаю пришлось пройти через предательство.

Гнусненькое такое, расчетливое. Как только стало ясно, что Коля больше никогда не сможет вернуться в спорт и вряд ли вообще когда-нибудь встанет, с горизонта его жизни исчезли все спортивные боссы, тренеры и друзья-спортсмены.

Ну, первые понятно – все, он уже отработанный материал и им неинтересен. Тренер, тоже немудрено, – как бы он ни любил и ни холил восходящую звезду, у него есть другие подопечные, которых теперь вместо Коли надо готовить к Олимпийским играм. Первое время он все-таки звонил. Но недолго. А друзья? Они пропали сразу. И это можно понять, как ни трудно, – они не хотят и, наверное, не должны видеть покалеченного товарища! Они не должны помнить о том, что в любую секунду могут оказаться на его месте! Им нельзя бояться и думать про риск, как они тогда каждый день работать будут?

Ведь большой спорт – это не оздоровительно-профилактическая физкультура! И не фитнес с качалкой ради красоты тела! Это опасная, травмирующая и калечащая работа! Это красиво, легко и прекрасно смотреть зрителям и болельщикам, и это каторжный и опасный каждодневный труд! Каждая медаль оплачена во стократ потом, слезами поражений и кровью заранее – годами изматывающих тренировок!

Всех можно понять, кто тогда исчез из Колиной жизни. Он и понимал! Даже ту девушку, что клялась ему в вечной любви в горе и в радости. Что рвалась за него замуж и любила еще за час до несчастного случая, уверяя в своих чувствах по телефону. Больше она Алтаю не звонила никогда, другой наверняка нашелся для горя и радости.

Да бог с ними со всеми! Главное, родные и близкие находились с ним рядом, и Глашка с дедом Гришей в том числе.

Коля встал на ноги, хотя врачи не очень-то верили в такую возможность! Он не умел проигрывать даже жизни! Он всегда оставался победителем! И он умел бороться! Еще как!

Алтай научился принимать любую помощь и сам просить о ней, не испытывая чувства неприязни и ненависти к помогающим, которое ощущают абсолютно все обыкновенные люди, принимая за расчетливую благотворительность и тайное желание унизить. Он и это преодолел!

Он занимался и тренировался даже во сне! Григорий Павлович разработал специально для Коли свою систему реабилитации, основанную на собственных уникальных знаниях, способностях и умениях. А дедушка Гриша умел многое – он всю жизнь посвятил русскому боевому искусству и бесконтактному бою. Вот так! И считался одним из признанных авторитетов. Но про это потом. Главное, что он научил Колю другому мироощущению и пониманию себя и своего тела в пространстве, умению владеть своим телом совсем по-другому, мыслить иначе.

И Коля встал! Три года понадобилось Алтаю, чтобы почувствовать себя полноценным и здоровым. Ну, не до конца здоровым – врачи запретили ему очень многое. Но медики – это одно, а жизнь – совсем другое, и в ней возможны чудеса.

Например, за это время Николай окончил институт, невзирая на то что был в коляске и восстанавливался. Аглая, его родители и даже дед Гриша отвозили в институт Колины работы: курсовые, тесты, расчеты и рефераты, а привозили назад литературу, конспекты лекций, индивидуальные задания и самого возили на экзамены. Учился-то он на очном отделении в спортивном институте, на финансовом факультете, даже здесь не признавая компромиссов в виде заочного обучения или экстерната.

В спорте, знаете, тоже с финансами целая наука!

А два года назад Коля услышал от кого-то или по интернетовской переписке узнал про эти места, про Метель, окутанную легендами и мистикой, про лечебные ключи, и решил, что ему надо жить именно в Метели. Родители его не отговаривали, а решили помочь. Съездили в поселок узнать, кто дом с участком продает, сколько стоит такое добро. Знаете, а никто! Не хотят люди оттуда уезжать, и все!

И тут без чуда не обошлось! Чете пенсионеров, которые проживали здесь постоянно, срочно понадобилось продать дом с участком, уж как они ни хотели уезжать, а дочь, живущая с мужем в Санкт-Петербурге, родила четвертого ребенка и просила помочь. Попечалились они расставанию с любимым местом, но решились ехать. А кто еще дочери поможет?

Крайновы поскребли по заначкам, кое-что осталось от Колиных больших спортивных заработков, кое-что от полученной компенсации от производителей того треклятого спортивного снаряда, все, что сохранилось от денег, потраченных на лечение и реабилитацию Коли, забрали бабушку к себе жить, продали ее однокомнатную хрущевку и купили дом.

Так Алтай поселился в Метели. Вообще-то финансисты, мягко говоря, не были особо востребованы в поселке, но Коля возглавил ту самую добровольную дружину охранников природных богатств, подрабатывал проводником заезжих охотников и рыбаков и делал какие-то финансовые расчеты по Интернету. Отовсюду понемногу капало, он утверждал, что на жизнь более чем хватает.

Глаша эти подробности знала из переписки и разговоров по телефону, а вот приехала в первый раз, хотя друг детства звал постоянно, расписывая красоту этих мест. Воочию, так сказать, лицезря – да, красотища страшная!

– Ладно, Стрелка! – прервал воспоминания Алтай. – Давай-ка баньку зарядим, наболтаемся еще! И надо познакомить тебя с Горацием.

– А кто у нас Гораций? – насторожилась Глаша.

– Мой большой друг и охранник территории, – хитро прищурился Алтай.

Большой друг по имени Гораций, который вчера с особым чувством удовлетворения облаял Глашку, оказался кобелем непонятных мастей, помесь мастифа со зверским волкодавом, размерчиком со взрослого пони. При виде хозяина пес учащенно засучил невнятным хвостом, чуть не пища от радости.

– Гори, это Аглая Стрельникова, она же Глашуня, она же Стрелка и Маруся Попадайкина, – представил Глашку кобелю Алтай, поглаживая пса по внушительному загривку. – Она друг наш с тобой общий и любимый, заметь! – и подозвал Глашу: – Иди сюда, дай ему тебя обнюхать, познакомиться.

Аглая подошла и робко протянула руку, собака-конь тщательно обнюхала ее ладонь, пододвинулась поближе, обнюхала живот и ноги, а потом – ей-богу! – пес улыбнулся и лизнул Глашины пальцы огромным теплым языком. Хвостовой обрубок заметался с удвоенной скоростью, и Гораций дружески ткнулся в ее ладонь влажным холодным носом.

Глашка в парня влюбилась! Сразу, безоговорочно и на всю жизнь!

– Ты пошто, изверг, животину имечком обидел! – возмутилась она, запустив обе ладони в длинную теплую шерсть собачьей шеи и почесывая, под счастливое рыкание Горация.